Он был единственным ребенком в семье. Его мать умерла, рожая генералу второго сына, – младенец умер вместе с ней. Возможно, настанет день, когда он сможет думать об отце спокойно, и призраки прошлого не будут туманить ему взор. Возможно, настанет день, когда он сумеет подумать о Шоне как о женщине, которую некогда любил, не более того. Возможно.
Он возвращается домой, домой в Инвергэр-Глен. В дом своего детства, своих горестей, своего самого большого разочарования. Однако странным и непостижимым образом Инвергэр-Глен таил в себе бесконечную привлекательность и даже некое волшебство.
На склонах Бан-Ломонда он играл, воображая себя героем. Бросая вместе с Фергусом камешки в воды Лох-Мора, он открывал в себе дух соревнования. Из Инвергэр-Глен он ушел на войну, ушел заученно смелой походкой солдата, не зная, увидит ли еще когда-нибудь Гэрлох и Шону.
Он выжил – вопреки всему. Целым и невредимым прошел крымскую войну и сражения в Индии. От несущественных ран остались, как напоминания, мелкие шрамы, однако он мог ходить без посторонней помощи и не мучился болями.
Гэрлох приветствовал их. Он величественно возвышался над лощиной, с гордостью сообщая каждому, кто приближался, о своем вековом присутствии.
Они съехали с главной дороги и двинулись в направлении Ратмора – и тут Фергус захохотал.
Гордон не успел осведомиться о причинах его внезапного веселья – он и сам увидел приближающийся экипаж.
– Ты их знаешь? – спросил он.
Едва эти слова слетели с его губ, он увидел в окне незнакомой кареты лицо Шоны.
– Ты знал, что так будет, да? – поинтересовался он, когда карета начала их обгонять.
Фергус не ответил – он махал рукой проезжающей мимо сестре.
Гордон постучал по потолку кареты, привлекая внимание кучера. Как только тот остановил лошадей, Гордон велел ему ехать в Гэрлох.
Первый двор, именуемый также Верхним, был очень узким – он служил своеобразной ловушкой для врагов клана Имри. Путь в Нижний двор лежал через железные ворота в задней стене, и, проезжая сквозь них, Гордон приготовился к бою.
Они въехали во двор. Шона стояла на верху лестницы.
Прохладное прикосновение ветра – предвестник бури, что зреет на горизонте. Подходящее сопровождение для возвращения домой. Впрочем, это не его дом, и не важно, сколько времени он провел, глядя на Гэрлох и мечтая о его прекрасной обитательнице.
За спиной Шоны стояла, поджав губы, мисс Патерсон. Интересно, чьи именно действия она не одобряет, его или Шоны?
– Что ты здесь делаешь? – спросила Шона, когда Гордон вышел из кареты.
Он хотел помочь Фергусу, но тот только отмахнулся. На лице его играла улыбка предвкушения, и от этого он так напоминал себя в юности.
Гордон начал подниматься по ступенькам, но остановился, преодолев половину пути. Он не станет нападать на могучего противника, не дождавшись подкрепления.
– Что ты здесь делаешь? Я думал, ты в Инвернессе, привечаешь племянника.
– Приезжает внучатый племянник моего мужа. Но я не говорила, что собираюсь оставаться в городе.
– Того, что едешь домой, ты тоже не говорила.
– Как и ты, Гордон Макдермонд.
Мисс Патерсон что-то прошептала ей на ухо, возможно, напомнила о его титуле, но Шона только отмахнулась. Как будто ей есть дело до его титула! Ха!
– Я привез Фергуса домой.
Она изменилась в лице – оно будто превратилось в холодную фарфоровую маску.
– Гордон, ты не мог выполнить даже одну-единственную мою просьбу?
– Очевидно, не мог, – огрызнулся он, раздосадованный.
Он рассчитывал, что Шона будет поддерживать видимость светской любезности, но она обрушилась на него как ураган.
– По-моему, он рад снова быть здесь, – добавил Гордон, но его замечание ничуть ее не смягчило.
Она взглянула на карету.
– Фергус недостаточно здоров для подобных путешествий.
И где она научилась такому ледяному тону? С ним говорила графиня Мортон, это чувствовалось во всем: в голосе, во взгляде, в позе.
Он сделал еще шаг к ней. Гордон очень злился – на себя, на нее, на саму эту ситуацию.
– Он прекрасно перенес дорогу, – солгал Гордон. – Он не ребенок, Шона.
Ее лицо окаменело.
– А ты где был в последние полгода, когда он каждый день и час страдал от ран? Развлекался в Лондоне, танцевал на балах?
– Да.
Изумление на ее лице вызвало у него улыбку.
– У меня это славно получается. Мне говорили, что я наделен немалым обаянием и умею влиять на людей.
Она покачала головой и оглянулась на мисс Патерсон. Неужели ее присутствие заставило Шону прикусить язык?
– Шона, я не хочу продавать дом, – проговорил Фергус за его спиной.
– Фергус, дорогой, зачем ты приехал?
– Чтобы остановить тебя. – Он улыбнулся уголками губ. – Ты скверно поступаешь, Шона.
Она опустила голову, словно разглядывая ступеньки, тяжело вздохнула и подняла глаза. Выражение жалости на ее лице взбесило Гордона. Черт возьми, нельзя же обращаться с Фергусом так, словно он совершенно беспомощен. Да, он получил ранение, но ведь он жив. Понятное дело, ему едва не оторвало ногу пушечным ядром, но он ведь выжил, и ногу сохранил. Да, возможно, он до конца своих дней будет хромать, но Фергус от природы такой упертый, что хромота его не остановит, не помешает осуществить задуманное.
Он, в конце концов, получил Крест Виктории. За одно только это с ним можно обращаться уважительно.
Она направилась к брату, но Гордон заступил ей дорогу.
– Фергус не малое дитя, – прошептал он. – Дай ему самому подняться.
Шона взглянула на него так, будто его слова разожгли в ней пламя гнева. Серые глаза заволокло дымом от бушующего внутри пожара.
Путь вверх по лестнице давался Фергусу нелегко. Он справлялся сам, но было неясно, насколько его хватит.
Шона просто развернулась и скрылась за дверью, оставив их на крыльце.
Гордон не был уверен, что выиграл эту битву, а уж война не закончена и подавно.
– Неужели он голодает?
Шона, не веря собственным глазам, оглядывала почти пустую буфетную. Что Старый Нед ест? Судя по пустым полкам для мяса в кладовой, питается он все больше святым духом.
Ей сделалось ужасно стыдно.
– Может, у него в деревне есть друзья, – сказала Хелен, аккуратно заложив пальцем страницу в гроссбухе, которую проверяла. Она повернулась к Шоне. – Вдруг он и сейчас там?
Когда они въехали в Гэрлох, в сторожке у ворот Старого Неда не было. Они пробовали его позвать, но тщетно.
– Только бы он не умер с голоду, – сказала Шона.
