— Да, но как иначе могла я с ним встретиться?
— И что? Встретилась?
— Да. Мы очень мило э-э-э… побеседовали.
— Да, я вижу. У тебя волосы растрепаны и платье перекошено. Вот уж правда мило побеседовали.
Боже, Мария, безусловно, была права! Пенелопа не заметила, что выглядела не безукоризненно. Надеясь, что не привлекает внимания, она пригладила волосы и одернула платье. Подумать только, чего этот мужчина смог добиться за столь короткое время…
— Итак, — спросила Мария с притворной улыбкой, — ты совершила полное грехопадение или до конца не дошла?
Пенелопа не нашлась что ответить.
— Спроси меня дня через два.
Мария закатила глаза и пробурчала что-то похожее на молитву. Как странно. Пенелопа не замечала прежде в своей подруге религиозного рвения.
Встреча будет не из приятных. Гаррис стоял у большого фешенебельного Растмур-Хауса на Мейфэре и гадал, почему ноги отказываются сдвинуться с места. Хотя бы на шаг. Как будто подойти к двери и объявить о своем присутствии было для него физически неосуществимой задачей.
Утро выдалось приятное, насколько приятным бывает майское утро в Лондоне, но Гарри чувствовал какую-то леденящую промозглость. Особенно в ногах. Он хотел проглотить вставший в горле ком, но во рту пересохло.
Боже правый, он никак не ожидал, что сделать брачное предложение будет так трудно. Особенно при учете того, что жениться на самом деле он не собирался. Оставалось лишь надеяться на то, что плутовка оценит его старания.
По ее действиям прошлым вечером — вернее, по ее реакции — было очевидно, что он сможет получить от нее то, что хотел — э-э-э, в чем нуждался, — и без этой нелепой фиктивной помолвки. Однако после утренних размышлений Гаррис решил пойти ей навстречу.
Конечный результат будет одинаковым, но этот утренний визит придаст делу больше деликатности. Возможно даже, в конечном счете послужит для девушки защитой. В некоторой степени.
Ладно. Лучше быстрее с этим покончить. В жизни ему приходилось сталкиваться с песчаными бурями, гробокопателями, проклятиями, похитителями людей и своим ненавистным дядей. Один заботливый брат вряд ли будет хуже, чем все это, вместе взятое.
Дворецкий ответил на стук в дверь почти немедленно. Возможно, слуги наблюдали за ним все эти пятнадцать минут, пока он собирался с духом, чтобы постучаться. Черт, как же все это противно.
— Лорд Гаррис Честертон с визитом к лорду Растмуру, — объявил он.
На дворецкого это не произвело никакого впечатления, но он пригласил гостя пройти и оставил в ожидании в довольно уютной гостиной. Ненадолго. Довольно скоро появился Растмур со смущенной улыбкой.
— Честертон! — произнес он, протягивая руку. — Сколько лет, сколько зим!
Гаррис пожал протянутую руку. Пока все шло хорошо.
— Что правда, то правда. Кажется, с момента вашей женитьбы. Кстати, с чем вас и поздравляю.
— Спасибо. Вы уже позавтракали? Хотите чего-нибудь освежающего?
— Нет, благодарю.
— Что ж, хорошо. Чем могу быть полезен?
С этими словами Растмур предложил гостю стул. Гаррис сел. В этом случае, наверное, лучше сидеть. Им обоим. Так Растмуру будет сложнее выхватить оружие, прежде чем Гаррис успеет выскочить за дверь. Если, конечно, до этого дойдет. Хотя такого исхода Гаррис не ожидал. Ведь не до такой же степени позволил он себе вчера вольности с мисс Растмур. Однако вопрос о его финансовой несостоятельности и печально знаменитой репутации оставался…
— О, Растмур… я знаю, что последнее время мы не так часто встречались, но знаете, я всегда считал вас порядочным человеком… даже в какой-то степени своим другом.
Растмур, кажется, понял, что речь пойдет не о приглашении на скачки.
— Это хорошие новости, Честертон. Но что привело вас сюда сегодня?
— Я пришел насчет… видите ли… то есть…
— Да?
— Насчет вашей сестры, Растмур.
Ну вот, он и сказал это. Теперь ждал взрыва.
— О нет, — произнес Растмур, что не слишком смахивало на взрыв. — Что она на этот раз натворила? Если это вам что-то стоило, Честертон, только скажите, я компенсирую.
— Что?
— Она что-то разбила? Кого-то оскорбила? Что-то украла? Выкладывайте все подробности.
Это была, конечно, не та реакция, к которой он приготовился. Гаррис откашлялся.
— Ничего подобного.
— Нет? Тогда что она сделала?
— На самом деле… она согласилась выйти за меня замуж.
Теперь все выглядело более предсказуемым. На лице Растмура не отразилось никаких эмоций. Его глаза почти вылезли из орбит. Руки сжались в кулаки, и костяшки пальцев побелели. Он встал на ноги. Гаррис напомнил себе, что у него нет причин бояться этого человека. Что он в состоянии себя защитить, если возникнет необходимость.
Наконец Растмур бросился к нему. Но вместо удара, который Гаррис рассчитывал получить, человек схватил его за руку, поднял на ноги и, обняв, похлопал по спине. Все прошло гораздо лучше, чем Гаррис ожидал.
— Господи, как вам это удалось, старина? — спросил Растмур, отступив назад, и уставился на Гарриса с выражением невысказанного восхищения.
— Прошу прощения?
— Как вам удалось заставить ее согласиться? Она согласилась выйти замуж, верно? Это же не очередная помолвка, нет?
— Очередная?
— Три, Честертон! Трижды ко мне приходили разные бедняги и объявляли о ее согласии, мямля что-то о том, как высоко ценят ее добродетель, и это не считая катастрофы с нашим чертовым кузеном Фиццжелдером пять лет назад.
Гаррис с трудом пересилил внезапно охвативший его страх.
— Мисс Растмур уже была помолвлена? Четыре раза?
— Но вы первый, кто, на мой взгляд, может искренне ее интересовать. Поздравляю, старина!
Проклятие, все это как-то не вдохновляло. Плутовка то и дело обручалась? И имела что-то с Фицджелдером? Надо же. Гаррис был наслышан об этом мерзавце. Неподходящая компания для кого бы то ни было. Не говоря уже о мисс Растмур. Это о многом свидетельствовало.
А он еще опасался того, что его короткая связь с ней может запятнать ее репутацию в глазах общества. Он подверг себя этому притворному собеседованию с Растмуром, чтобы не запятнать честь девушки. Как это нелепо, ведь она давно ее запятнала. Во что он себя втянул?
Может, лучше покончить со всем прямо сейчас?
— Меня волновало, сэр, — сказал Гаррис, когда снова обрел дар речи, — что, может, у вас есть какие сомнения относительно моей э-э-э репутации.
— О, я знаю, что о вас говорят люди, Честертон. Еще я знаю, что лишь половина того, о чем болтают, соответствует действительности. И мне безразлично, которая из них. Если Пенелопа воспылала к вам нежностью, для меня это хорошая новость.
