– Восхитительно, – прошептал герцог ей на ухо. – остановись, остановись, или я не смогу… Вот так!
Подхватив Имену под ягодицы, он поднял ее из воды и прижал к стенке источника.
– Сильнее, – приказала она, лаская его плечи. Кожа его казалась шелковистой, а под ней перекатывались сильные мышцы.
Максим гладил ее бедра, затем развел в стороны ноги, коснулся указательным пальцем влагалища и раздвинул половые губы, проникая вглубь. От его прикосновений Имену бросало в жар. Она едва смела дышать.
– Какие восхитительные у тебя мускулы и какое мягкое лоно! Пила ли ты когда-нибудь сладкий сок апельсина? Я приникну к тебе ртом и буду сосать твою плоть до тех пор, пока по подбородку не потечет твой сок.
Имена привлекла к себе голову Максима и заметила, как блеснули в усмешке белые зубы, прежде чем губы его коснулись внутренней стороны ее бедра с вытатуированным на нем осьминогом. Влажная борода Максима приятно щекотала ее кожу.
– Кожа у тебя как шелк, нежная, словно вода, мягкая, словно вода на моей коже, – бессвязно бормотал он, щекой касаясь влагалища Имены. Волосы на его голове смешивались с волосами на ее лобке, рождая тысячи ярких искр удовольствия. Имена притянула его голову к своему лону, зная, что он позволит ей это, и застонала.
Кожей она ощущала дыхание Максима. Большими пальцами он осторожно раздвинул складки ее половых губ.
– Знаешь ли ты, что все женщины снизу выглядят по-разному? Ты такая нежная и влажная и так восхитительно пахнешь… – Он потерся о ее плоть сначала носом, потом коснулся языком, заставляя лоно Имены увлажниться еще больше, чему способствовало и трение его бороды. – У тебя вкус океана.
Задыхаясь, Имена запустила пальцы ему в волосы. Возможно, она делает ему больно. Осознав это, девушка попыталась расслабиться, но не сразу сумела это сделать. Пальцы отказывались повиноваться ей, они, казалось, по своей воле продолжают гладить пряди Максима.
Он посасывал ее половые губы, одновременно дразня ее лоно пальцем. Напряжение внутри ее росло, становилось все мощнее, пока наконец не рассыпалось тысячами сияющих искр.
– Еще? – спросил герцог. Он то прикусывал чувственный бугорок Имены зубами, то гладил его языком, повторяя эти действия снова и снова, пока она, задыхаясь, не затрепетала всем телом под его губами. Максим продолжал перемежать ласку и напор до тех пор, пока Имена не достигла еще одной разрядки, на несколько мгновений полностью лишившись контроля над своим телом.
Придя в себя, Имена отпустила его волосы. Руки ее вдруг стали вялыми и бессильными, но она по-прежнему хотела гладить Максима по голове и касаться кончиками пальцев бороды. Возможно, все дело было в его улыбке, которая говорила о том, что он испытывает радость оттого, что ему удалось довести ее до высшей точки наслаждения.
Грудь Имены так напряглась, что это причиняло почти физическую боль. Одно долгое мгновение, показавшееся вечностью, она была не в состоянии дышать или отвести взгляд от глаз Максима, в уголках которых притаилась улыбка. Он был очень нежным, таким же нежным, как и Саньи. Женщина не ожидала ничего подобного. Ей хотелось свернуться калачиком у него на груди и насладиться блаженной негой, закрыв глаза, чтобы его улыбка больше не могла причинить ей боль.
Вместо этого она произнесла:
– Благодарю.
– Ты не кричала, – заметил в ответ Максим, лаская ее бедро. Мышцы ее все еще дрожали. – Думаю, стоит повторить, и не один раз.
Герцог поцеловал ее, принеся на губах привкус моря. Имена запоздало осознала, что пробует сейчас саму себя. В глубине ее живота зародилась дрожь, которая сотрясла все ее существо, и Максим одной рукой привлек ее к себе. Груди ее коснулись его торса, и внезапно Имену охватило желание лежать под ним, ощущая на себе вес его тела. Она мечтала, обхватив его ногами, впиться пятками ему в ягодицы. Еще несколько мгновений – и вожделение ее перельется через край.
Она не может этого допустить, ведь тогда ей будет слишком больно.
Любовная связь с работодателем шла вразрез с принципами Имены. Она не должна была даже думать об этом. Ведь Максим – герцог. Она еще до приезда сюда знала, что это очень плохая идея. И не имело значения, что Максим – достойный доверия мужчина, который очень ей нравится. Несколько лет назад ей уже преподали урок того, что нельзя смешивать работу с удовольствием. Не следовало ей вообще раздеваться в присутствии герцога.
– Благодарю, – повторила она, – все было очень хорошо. Я пошлю вам декларацию судового груза, как только получу ее от начальника порта. До свидания, ваша светлость.
Имена почти дошла до двери, когда он окликнул ее. Она обернулась. Максим выбрался из источника и теперь стоял перед ней в полный рост. На пол с его тела стекала вода.
– Что не так? – спросил он.
– Все в порядке, – отозвалась Имена. – Славно повеселились. Благодарю вас. Увидимся позже…
Максим уставился в пол.
– Возможно, сначала тебе следует надеть халат, – произнес он. – Ну почему ты уходишь? Могла бы остаться здесь, понежиться в водичке. Прости, что огорчил тебя.
– Вы этого не сделали. – Слова были бессильны скрыть то, как сильно дрожат ее колени.
Максим скривился:
– Конечно нет. Если я понадоблюсь, приходи в мои покои.
Имена едва успела посторониться, давая ему пройти. Герцог сорвал с крючка халат, накинул его на плечи и вышел из купальни.
Имена обвела взглядом пустое помещение.
– Хорошо все прошло, – пробормотала она, думая о том, что ей следовало остаться в море.
Возвращение в личные покои никоим образом не способствовало избавлению Максима от владевшего им возбуждения. Он с детства не выказывал подобной неловкости. Имене явно понравилось то, как он пытался ее соблазнить, но ему было совершенно очевидно, что он недооценил собственную способность убеждения. Имена не изменила точку зрения на замужество. Или он что-то упустил из виду. Или…
Максим замер на лестничной площадке и смотрел на свою восставшую плоть до тех пор, пока возбуждение не ослабло. Герцог корил себя за то, что выказал слишком много рвения, но оставаться холодным и отстраненным, находясь рядом с Именой, было просто невозможно. Впервые в жизни он возжелал женщину с такой пылкой страстью. Он как будто снова стал юношей, которым правит не рассудок, а гениталии.
Продолжив восхождение по ступеням, герцог пробормотал:
– Кажется, со времен моей юности ничего не изменилось.
Максим решил, что в следующий раз – если этот следующий раз вообще наступит – он разработает план. Он станет держать себя в руках и игнорировать томление плоти до тех пор, пока ему не удастся убедить Имену в своей искренности. Даже если на это потребуется несколько попыток.
