Наконец ей удалось освободиться от шпилек. Упрямым, привычным с детства движением Анжелика вскинула голову, и волосы рассыпались по ее обнаженным плечам.
Вдруг ей показалось, что она слышит легкий шум. Повернувшись, она едва сдержала крик ужаса. Прислонившись к проему балконной двери, на нее смотрел хромой граф.
* * *
Он сменил красный костюм на короткие штаны и очень короткий черный бархатный пурпуэн, который оставлял открытой талию и рукава тонкой льняной рубашки.
Муж подошел к ней неровной походкой и низко поклонился.
— Вы позволите мне сесть рядом с вами, мадам?
Анжелика молча кивнула. Он сел, облокотился о каменную балюстраду и окинул беззаботным взглядом пейзаж.
— Несколько веков назад, — начал он, — под этими звездами дамы и трубадуры поднимались по винтовым лестницам на башни своих замков и проводили там Суды любви[17]. Приходилось ли вам слышать о трубадурах Лангедока?
Анжелика оказалась не готова к такому разговору. Приготовившись защищаться, она была напряжена до предела и поэтому с трудом пробормотала:
— Да, кажется… Так называли поэтов в Средние века.
— Поэтов любви. Язык «ок»! Сладостный язык! Как не похож он на грубый говор северян, язык «ойль». В Аквитании изучали искусство любви, ведь как сказал Овидий[18] задолго до трубадуров, «любовь — искусство, которому можно научиться и в котором можно совершенствоваться, познавая его законы». А вы, мадам, уже интересовались этим искусством?
Анжелика не знала, что ответить: она была достаточно проницательной, чтобы уловить легкую иронию в его голосе. Вопрос был задан так, что и «да», и «нет» прозвучали бы одинаково глупо. Она не привыкла к шутливым светским беседам. Оглушенная множеством событий, Анжелика не смогла придумать достойный ответ и поэтому, не зная, как поступить, попросту отвернулась от графа и устремила на спящую равнину невидящий взгляд.
Она ощутила, как муж придвинулся к ней, но не шелохнулась…
— Вы видите, — продолжал граф, — там, в саду, маленький зеленый пруд, в котором утонула луна, словно жабий камень в бокале аниса… Так вот, у его воды цвет ваших глаз, моя милая. Нигде в целом мире я не встречал таких необыкновенных, таких пленительных глаз. Взгляните на розы, гирляндами оплетающие наш балкон. У них тот же оттенок, что и у ваших губ. Нет, в самом деле, я никогда не встречал таких прекрасных губ… и так плотно сжатых. А вот нежные ли они… я сейчас узнаю…
Внезапно муж схватил ее за талию и с силой, которую Анжелика не подозревала у этого высокого худого мужчины, заставил отклониться назад. Ее запрокинутый затылок упирался в его согнутую руку, которая сжимала ее, не давая пошевелиться. Ужасное лицо склонилось над ней, коснулось ее лица. Она закричала от ужаса и отвращения, принялась вырываться — и тут же поняла, что свободна. Граф отпустил ее и теперь, усмехаясь, разглядывал.
— Все так, как я и предполагал. Я внушаю вам безумный страх. Вы бы предпочли выброситься с балкона, чем принадлежать мне. Ведь так?
Анжелика пристально смотрела на мужа, и ее сердце бешено колотилось. Он встал, и его длинная фигура, похожая на паука-сенокосца, вытянулась на фоне освещенного луной неба.
— Я не буду принуждать вас, бедная маленькая девственница. И хотя узы, соединившие нас, дают мне такое право, а варварские религиозные законы даже обязывают меня, — это не в моих правилах. Итак, вас, саму невинность, отдали долговязому хромому из Лангедока? Ужасно!
Граф де Пейрак снова поклонился, не переставая насмешливо улыбаться; как же ненавистна была ей эта улыбка.
— Так знайте, что за свою жизнь я обладал многими женщинами: белыми и черными, желтыми и красными, но никогда я не брал их силой и не завлекал деньгами. Они приходили сами, и вы тоже придете, однажды днем или вечером…
— Никогда! — резко выкрикнула Анжелика.
Улыбка не исчезла со странного лица мужа.
— Вы юная дикарка, но это мне нравится. Легкая победа обесценивает любовь, трудная заставляет ею дорожить. Так говорил Андре Капеллан[19], магистр искусства любви. Прощайте, моя красавица, спите спокойно в вашей широкой постели, одна, с вашим прекрасным телом и восхитительной маленькой грудью, изнывающей без ласки. До свидания!
Когда на следующий день Анжелика проснулась, первое, что она увидела, была роза. Прекрасный цветок на длинном стебле в хрустальной вазе стоял совсем рядом и почти касался ее лица. Утренний свет усиливал его удивительный, нежно-розовый цвет.
Роза смотрела прямо на нее и стояла так близко, что Анжелике казалось, будто за ней наблюдают. Бутон только-только начал распускаться и теперь открывал бесподобные совершенные лепестки навстречу молодой женщине, посылая ей молчаливое приветствие.
Все еще пребывая во власти сна, Анжелика постепенно просыпалась, но рядом с цветком пробуждение не казалось ей таким мучительным. К тому же теперь не надо было выбрасываться из окна, или, если быть точной, с высоты террасы.
Кошмар, который преследовал Анжелику с того самого дня, когда отец сообщил ей о предстоящем браке, рассеялся, исчез подобно легкой дымке, за которой она вновь увидела свет жизни.
Анжелика вздрогнула, осознав, что обнажена и ее тело прикрывают лишь тонкие кружевные простыни. Почему она оказалась раздетой? Молодая женщина пыталась воскресить в памяти все, что ей довелось пережить за минувший шумный день и молчаливую ночь. Не без труда, но с уверенностью она вспомнила, что раздевалась сама, оставшись одна в комнате, освещенной лишь светом луны. Коля пальцы булавками, отрывая детали пластрона, разрывая его и не чувствуя, насколько неловки, лихорадочны движения ее рук, Анжелика с грехом пополам избавилась от одежды. Разбросанные на каменных плитах пола детали свадебного наряда говорили о том, как неистово она их срывала. Но воспоминание об этом ускользало от нее, словно неясный сон на грани кошмара и реальности, словно пантомима, которую она сыграла, но к которой не имела никакого отношения. Сейчас Анжелика не смогла бы сказать, какие чувства в ней жили вчера: ярость, растерянность, отчаяние?.. Ей казалось, что она стала другой, и это ощущение было мучительным.
Она помнила, как в исступлении бросилась на постель, от гербовых простыней которой исходил тонкий аромат, как плакала от усталости и досады, а может, и от одиночества… Наконец, измученная, но успокоенная свежим дыханием ночи, навеянным легкими порывами ветра, Анжелика погрузилась в глубокий сон.
А когда молодая женщина проснулась, рядом, совсем близко, стояла роза и смотрела на нее. Как она здесь оказалась? Быть может, накануне, в полумраке, она просто не заметила вазу, стоящую на круглом столике в изголовье кровати?
