Стараясь побыстрее наверстать упущенное за то время, когда ей пришлось лежать в кровати, Жанна решила, тем не менее, сделать веер по своему выбору из остатков шелка и мелочей, которые ей удалось сберечь от прошлых заказов. Она использовала каждую свободную минуту, которую можно было улучить между кормлением и пеленанием ребенка и выполнением работы по дому. Ей хотелось во что бы то ни стало закончить этот веер до отъезда Огюстена. Слава Богу, она не должна была готовить обед, поскольку слуги делились с ней и Тео обильными остатками с господского стола. С ней они были куда приветливее, чем с ее мужем, который не скрывал своей неприязни к ним, хотя сгибался в непостижимом поклоне чуть ли не до пола всякий раз, когда какому-либо благородному постояльцу случалось проходить мимо.
Оставаясь со слугами, избавленными от присутствия своих господ, Жанна пользовалась их расположением, чтобы узнать побольше подробностей о жизни королевского двора. Без особого удивления встретила она рассказ о том, что браки в аристократических кругах заключаются только по расчету и во внимание принимаются не чувства, а богатство, титулы и владения. Обычным явлением было то, что после свадьбы каждый из супругов продолжал оставаться свободным, в том числе и в интимной жизни. Да и вправе ли мы винить их за это? И все же ее брови изумленно поднялись, когда слуги рассказали ей о вельможе, который случайно забрел в беседку, окруженную кустами роз, в саду дворца Фонтебло и застал там жену, совокупляющуюся в обнаженном виде с любовником. Единственное, что его встревожило и тот момент, так это то, что кто-нибудь еще может обнаружить нежившуюся парочку. Оказаться в центре сплетен и скандала считалось дурным тоном. Вот почему придворные дамы пускались во все тяжкие, лишь бы скрыть свои беременности — следствие прелюбодейства. За многие десятилетия и даже века двор выработал свои правила поведения и этикет, и нарушать их значило бы навлечь на себя бесчестие, грозившее зачастую отлучением от двора.
— А как же король? — спросила Жанна, добавив с помощью кисточки немного голубого цвета: она рисовала на веерном шелке, растянутом булавками на столе. — Вдруг королева обзаведется любовником?
На этот вопрос ответил слуга Огюстена:
— Строго говоря, в любой стране насмешки над королем приравниваются к государственной измене. Что касается данного случая, то несмотря на то, что брак короля заключался в первую очередь из политических соображений, королева Мария-Тереза влюблена в короля Людовика и навряд ли будет помышлять о каких-то посторонних развлечениях.
— Да, но он…
— Это совсем другое дело. Даже церковь признает за королем право иметь титулованную любовницу, и к ней относятся почти так же, как к королеве.
Жанна решила оставить свое мнение при себе. Этот мир был миром мужчин, и кому, как не ей, было лучше знать, что женщины существовали на земле лишь в качестве послушных исполнительниц их воли. Не в их власти было оспаривать эту двойную мораль: «то, что позволено мне, — нельзя тебе».
— А что происходит с любовницами богатых людей, когда страсть к ним угасает?
Жанна наблюдала из-под ресниц за тем, как слуги переглянулись, ухмыляясь так, словно им было известно нечто весьма забавное на эту тему. И опять ответил слуга Огюстена:
— В таком случае дамы получают в подарок драгоценности, а незамужним женщинам не столь высокого происхождения вручают сумму вполне достаточную, чтобы на них пожелал жениться какой-нибудь лавочник или хозяин трактира.
Это было то, что она хотела узнать. Все эти сведения глубоко отпечатались в ее памяти. Жанна была вполне удовлетворена и больше не задавала вопросов. Закончив рисунок на шелке, она захотела написать на нем слово «Маргарита» и, будучи, как и все крестьяне, неграмотной, обратилась за помощью к священнику, который иногда навещал ее и малютку. Под его руководством Жанна красивой вязью перерисовала на шелк все буквы. Когда же и эта часть работы подошла к концу, она спросила его о том, что в это время беспокоило ее больше всего.
— У нас на постое сейчас четыре дворянина, святой отец, и я слышала, как об одном из них, мсье Огюстене Руссо, слуги пару раз отозвались как о гугеноте. Что это значит?
Лицо аббата приняло сумрачно-серьезное выражение.
— Гугеноты, мое дитя, — тяжело вздохнув, начал он, — протестанты. Происхождение этого слова неизвестно, но оно употребляется французской римско-католической церковью применительно к нашим заблудшим братьям и сестрам, которые исповедуют так называемую реформированную веру. Ты, случаем, никогда не слышала о том, что творилось в ночь накануне дня Святого Варфоломея?
— Нет, святой отец.
— Это было страшное время, но король не мог поступить иначе. Он должен был призвать к порядку зарвавшихся вождей гугенотов, которые тогда уже имели под своим началом целые армии. Религиозная междуусобица разрывала Францию на части. В ту ночь было предано смерти свыше тридцати тысяч мужчин, женщин и детей… — аббат заметил, как в глазах женщины промелькнул ужас, и успокаивающе положил руку на ее плечо. — Это прошло давным-давно, дитя мое. Благодаря великодушию Генриха IV, дедушки нынешнего короля, который принял Нантский эдикт, защищавший протестантов, они могут теперь свободно исповедовать свою веру и уравнены в гражданских правах с французами — приверженцами истинной церкви.
«Однако очаги недовольства гугенотами продолжали тлеть то здесь, то там, — размышлял про себя священник, — но надеюсь, что никогда больше не будет сделана попытка подавить протестантов силой оружия. Однако этими тревогами не стоит сбивать с толку разум простой крестьянки», — подумал он и решил прекратить дальнейший разговор на эту тему, встав из-за стола и собравшись уходить.
Жанна проводила его до двери, сделала почтительный реверанс, когда он вышел за дверь. Вернувшись в комнату, она села за стол и погрузилась в глубокие раздумья. Для нее было большим потрясением узнать, что Огюстен не принадлежал к лону римско-католической церкви, в то время как ее маленькая дочь уже приняла крещение. Затем она вполне разумно утешила себя мыслью о том, что так или иначе, а формальный брак между Маргаритой и Огюстеном все равно не состоится в силу неравенства их социального положения. Это лишь в сказках принц женился на служанке-замарашке. Строя планы на будущее для Маргариты, она исходила из того, что узнала от слуг, и видела свою дочь любовницей Огюстена. В этом статусе Маргарита должна была пребывать до тех пор, пока не получит приличное приданое от любовника и не сможет выбрать себе подходящего жениха из числа буржуа; возможно, случится так, что они затем полюбят друг друга.
