– И что же тогда?
Майкл обреченно поднял бутылку пива.
– Ну хорошо! – сказал он почти весело. – Я согласен.
– Ты не пожалеешь, – пообещал ему Натаниэль.
– Возможно, просто потому, что не успею пожалеть. Ребекка убьет меня.
– Если она тебя любит, то останется с тобой.
– Уверен, что останется. Иногда и свиньи летают. – Майкл поставил бутылку пива на пол. – Если ты собираешься завтра показывать игрушку этой женщине, нам лучше починить ее.
Они принялись за работу. Вначале пытались отверткой поставить ремень передачи на место, но ничего не получилось. Майкл предложил:
– Нам нужно что-то с крючком на конце.
Натаниэль отложил локомотив, и изобретатели принялись искать нужный им инструмент. Спустя полчаса они стояли в центре комнаты, а содержимое нескольких ящиков было разбросано у них под ногами.
– Не могу поверить в это, – пробормотал Майкл. – У самого замечательного изобретателя из тех, которых я знаю, нет инструмента с крючком на конце. Как насчет крючка для застегивания пуговиц?
Натаниэль взъерошил волосы. У него такого крючка не было. Неожиданно ему пришла в голову идея, и он, щелкнув пальцами, воскликнул:
– Подожди здесь. Я сейчас вернусь.
Схватив лампу со стола, он опрометью кинулся из комнаты и начал спускаться по лестнице. Натаниэль шел на второй этаж. Уже подойдя к самой двери, он замер с поднятой рукой. Натаниэль отчетливо помнил, что замок в двери ее комнаты был сломан. Тогда он постучал в дверь, и она распахнулась сама собой, смутив бедную девушку. Теперь Натаниэль стучал уже по косяку двери.
«Как же ее зовут? Мара, определенно так. Мара с горечью во взгляде», – пронеслось у него в голове.
Натаниэль ждал, но никто не откликался. Он постучал снова, немного громче.
Наконец в глубине комнаты послышался какой-то звук, и дверь немного приоткрылась, всего на несколько дюймов. Из открытой щели на него смотрели серые глаза, зрачки которых были немного расширены от испуга.
– У вас не найдется крючка? – спросил Натаниэль.
– Простите, что? – не поняла Мара. Длинная темная коса слегка оттеняла белизну светлого платья.
– Крючок для застегивания пуговиц.
Мара продолжала сконфуженно смотреть на Натаниэля, а он гадал, понимает ли она его сейчас.
Натаниэль посмотрел вниз и увидел, что из-под ночной рубашки, которую он принял за платье, торчат ее босые ноги.
– Извиняюсь, – сокрушенно пробормотал он, поднимая взгляд, – вы, наверное, уже спали.
– Впрочем, как и большинство нормальных людей в такой час. – Ее голос потерял мягкость и звучал отрывисто и раздраженно.
– Неужели сейчас так поздно? – Натаниэль попытался изобразить на лице очаровательную улыбку, но раздражение в ее голосе не исчезло. – Иногда я теряю чувство времени.
– Это меня не удивляет, сэр.
– Извиняюсь, но для меня крайне важно сейчас найти где-нибудь крючок. Мы ремонтируем игрушечный поезд, который утром я буду показывать на очень важной встрече. Будет очень досадно, если поезд не заработает. А он не заработает, если я не найду обыкновенный крючок. Купить я его не могу, поскольку уже темно и магазины не работают. Так что я надеюсь…
Выразительным взглядом Мара прервала его речь, и дверь начала закрываться. Натаниэль больше всего боялся, что она сейчас с треском захлопнет ее перед его носом. Но из-за двери послышалось:
– Подождите.
Спустя несколько мгновений дверь открылась и через щель к нему просунулся крючок.
– Держите.
– Спасибо, – поблагодарил Натаниэль, почти выдергивая крючок. – Я никогда не забуду…
Его фраза повисла в воздухе, когда в свете фонаря он увидел маленькую руку, удерживающую крючок, а на ней шрам, уродливо смотрящийся на ее нежной коже. «Ожог», – пронеслось у него в голове.
Натаниэль принял из тонких пальчиков крючок, и Мара стремительно убрала руку, спрятав ее в складках ночной рубашки.
– Пожалуйста, уходите.
– Конечно, – ответил Натаниэль, вновь поднимая взгляд на лицо, полное гордости, с резко очерченными скулами и утонченными дугообразными бровями. Кожа казалась нежной, и жесткое выражение, застывшее сейчас на лице, ей совсем не шло. Натаниэль посмотрел в глаза Мары и увидел в них лишь густой и серый туман, которыми так славится Лондон.
– Утром я вам верну.
Дверь начала закрываться, но Натаниэль оставался стоять, словно пытался остановить мгновение. Он гадал, что с ней случилось, откуда шрам на руке и почему в ее глазах столько горькой печали.
Но более всего он пытался понять, что разбило таящиеся в ее сердце мечты.
Новости всегда как снег на голову, а Эйдриан Чейз сюрпризов не любил. Еще будучи мальчиком, он ненавидел разворачивать свои рождественские подарки, поскольку они всегда приносили только разочарования. Повзрослев, он стал ненавидеть, когда ему рассказывали неожиданные новости. Ведь они почти всегда оказывались плохими.
Эйдриан резко отодвинул свой завтрак и злобно буравил взглядом секретаря, сидевшего на дальнем конце его огромного обеденного стола.
– Ты в этом уверен?
Чарлз Баррет вжался в кресло, чувствуя себя некомфортно под столь пристальным взглядом.
– Да, сэр.
Чарлз показал из-под стола краешек строгого кейса и извлек оттуда письмо, передавая его своему работодателю.
– Оно пришло со вчерашней почтой, после обеда.
– Так ты получил его вчера?
Чарлз в ответ кивнул. Голос Эйдриана стал более мягким, угрожающие нотки исчезли.
– Почему ты не рассказал мне об этом вчера? – спросил хозяин.
Секретарь заметно покраснел.
– Я не смог найти вас.
– Мистер Баррет, я понимаю, что вы работаете у меня секретарем всего пару дней, но тем не менее хотел бы, чтобы вы были в курсе моего расписания.
– Да, сэр.
– Встречаемся здесь после завтрака, – продолжил Эйдриан. – С девяти до одиннадцати я играю в сквош в своем спортивном зале. Затем я до часу веду дела фабрики. Обедаю я в клубе, затем у меня деловые встречи. После пятичасового чая я снова возвращаюсь сюда, если только меня не заедают общественные дела. Когда приходят важные новости, вам не надо ждать до утренней встречи. Сообщайте мне немедленно.
– Я понял, сэр.
– Хорошо, если так. И помните, мистер Баррет, любая информация о моем брате относится к числу важных новостей.
Секретарь кивнул, и Эйдриан принял из его рук один-единственный лист бумаги. Он пробежал глазами несколько строк текста. По лицу его было видно, что новости плохие. Эйдриан сложил листок и откинулся на спинку кресла.
– Мой братец исчез. Не нравится мне это, Баррет.
Ответа не требовалось, и Чарлз благоразумно хранил молчание. Он ждал.
