— Крессинг! — закричал он. — Я убью вас!
— О, слава богу! — воскликнула Элли и впервые в жизни лишилась чувств.
Джордж бросился к ней, опустился на колени, обнял кузину. А Равенворт тем временем в три прыжка пересек комнату и обрушил на Крессинга удар, в который вложил всю свою ярость.
Крессинг не удержался на ногах и рухнул вперед, сбив подвернувшийся стул. Он покатился по полу, извиваясь от боли, и наконец затих. Равенворт с побелевшим, перекошенным от гнева лицом застыл над поверженным противником.
В этот момент с дивана послышался слабый стон. Поскольку Крессинг не подавал признаков жизни, Равенворт подошел к Элли и, оттолкнув Фентона, сел рядом с ней.
Элли медленно открыла глаза, и первое, что она увидела, было склонившееся над ней лицо виконта. Вздох облегчения сорвался с ее губ. Она взяла Равенворта за руку и сквозь слезы улыбнулась ему. Наконец-то она почувствовала себя в безопасности, зная, что рядом с этим человеком ей не страшен никто.
Равенворт гладил Элли по растрепавшимся волосам, смотрел в любимые глаза и не мог наглядеться. Но внезапно эти глаза расширились от ужаса.
— Нет! — закричала Элли, увидев что-то у него за спиной, и прижала ладонь ко рту.
Виконт резко обернулся. Крессинг уже не лежал на полу. Он стоял у стены, сжимая в руке пистолет, и с ненавистью смотрел в его лицо. Равенворт понял, что не успеет ничего предпринять, но в этот момент к Крессингу бросился Джордж Фентон. В ту же секунду раздался выстрел, и кузен Элли рухнул на пол, как подкошенный.
Элли вскрикнула, а Крессинг отшвырнул свое разряженное, бесполезное уже оружие, поняв, что проиграл. Пуля, предназначавшаяся для виконта, досталась Фентону.
Равенворт схватил Крессинга за горло и принялся осыпать градом коротких, но сильных и точных ударов. Кровь хлынула из разбитого рта, который перекосился, словно в улыбке, обнажая кривые желтые зубы. Затем Равенворт бросил обмякшее тело барона на стул, а Элли тем временем склонилась над своим кузеном и застонала, увидев большое кровавое пятно на его левом плече.
В дверь заглянул бледный, перепуганный хозяин гостиницы, и Равенворт немедленно приказал ему послать за врачом. Затем он ловко связал руки барона, сидевшего мешком на стуле, и, подняв с пола Джорджа, переложил его на диван. Вновь появился хозяин — на этот раз с кипой полотенец — и вместе с виконтом принялся осушать рану.
Видя, как падают на пол одно за другим перепачканные полотенца, Элли едва не потеряла сознание: она никогда еще не видела столько крови.
Склонившись к Джорджу, она принялась шептать ему на ухо, что все будет хорошо, что он непременно поправится и они еще съездят домой, прогуляются по садам фермера Смита и вспомнят свои детские забавы. При этом Элли старалась не смотреть на сосредоточенное лицо Равенворта и особенно на его руки, которые что-то делали с телом ее кузена. Она страшно боялась снова потерять сознание и спасала себя этой бессвязной болтовней, прекрасно понимая, что Джордж не слышит ее.
Вскоре явился доктор и без промедления занялся Джорджем. Хозяин гостиницы принялся помогать ему, а оставшийся без дела Равенворт счел за лучшее увести Элли в соседнюю комнату. Там он усадил ее на диван и сам сел рядом. Элли крепко прижалась к плечу Равенворта и тихонько заплакала, с тревогой ожидая той минуты, когда из гостиной выйдет врач.
Наконец он появился — усталый, но спокойный.
— Раненый потерял много крови, но я думаю, что это не опасно. Ничего, поправится. Хорошее питание, сон — и через пару недель он встанет на ноги. Ну и, конечно, забота. Она ему сейчас нужнее всего. Вы Элли? Ваш кузен пришел в сознание и хочет говорить с вами. Постарайтесь только не волновать его слишком сильно.
Увидев Элли, Джордж слабо пошевелился на подушках и прошептал:
— Крессинг хотел убить Равенворта…
— Я знаю, — ответила Элли. — Ты спас его. Это был очень смелый поступок.
Она легонько пожала руку Джорджу, и на губах у него появилась тень улыбки.
— Мне так жаль! Я столько глупостей натворил. Эти долги… И Хэмпстед! — Его глаза лихорадочно заблестели. — Вы нашли письмо?
Элли обернулась к стоящему возле постели виконту и, нахмурив брови, коротко рассказала ему о том, к чему вынудил ее кузена Крессинг. Виконт поморщился и, не говоря ни слова, отправился в комнату, где находился барон.
Джордж прикрыл глаза. Дыхание его было слабым, но ровным. Элли наклонилась к нему и сказала:
— Не волнуйся, Джордж. Я помогу тебе расплатиться с долгами.
Пальцы Джорджа дрогнули, он попытался пожать руку Элли и чуть слышно прошептал:
— Я навсегда оставлю игру, Элли. Навсегда. Обещаю тебе.
Элли хотела сказать кузену о том, как вырос он в ее глазах за последние несколько часов, но в это время вернулся Равенворт. В руках у него была табакерка Крессинга.
Элли вопросительно посмотрела на виконта, а тот, усмехнувшись, перевернул табакерку тыльной стороной вверх и осторожно поддел ногтем незаметную, потайную крышечку. Письмо было там — тонкий, многократно сложенный лист бумаги, исписанный рукой Джорджа. Равенворт достал его и, не читая, изорвал в мелкие клочки.
Элли наклонилась к Джорджу и тихо сказала:
— Не волнуйся, мы нашли то письмо. Все это время оно пролежало в табакерке Крессинга.
Джордж слабо улыбнулся и открыл глаза.
— Я постараюсь отблагодарить тебя, Нелл.
— Ты сумеешь, я знаю, — ответила Элли.
Часом позже Элли стояла возле пылающего камина и смотрела в огонь. Она чувствовала себя совершенно опустошенной: события последних суток вымотали ее до предела.
«Я сейчас как рыба, выброшенная на песок», — подумала она.
До нее долетел тихий, мягкий голос Равенворта:
— Зачем ты уехала с ним, Элли? Что тебя толкнуло на это? — Виконт подошел ближе и нежно коснулся щеки девушки. — Ты до сих пор не доверяешь мне?
Элли чувствовала такую слабость после всех сегодняшних приключений, что едва шевелила языком. Она обернулась к Равенворту и почти беззвучно прошептала:
— Я хотела только одного — вернуть тебе твою табакерку.
Он посмотрел на нее с грустью и нежностью.
— Ну, теперь-то ты, надеюсь, понимаешь, какой глупой была твоя затея?
Элли тяжело вздохнула:
— Всему виной моя проклятая страсть к игре! Я почему-то была уверена, что не смогу проиграть: ставка была слишком высока. Ах, Джефф, ведь я поставила на карту… себя! Боже, какой же я была наивной идиоткой! Я думала, самое страшное — это то, что в случае моего проигрыша Крессинг женится на мне. А то, какой он негодяй, я поняла слишком поздно. Отступать было некуда. Я даже тебе не решилась рассказать обо всем…
