Жасмин крепко прикусила губу. Боль становилась все нестерпимее, по телу разливался лихорадочный жар. Крохотные узелки впивались в тело, причиняя невыносимые муки.
— Сука, — снова пробормотал он, не оставляя своего занятия.
Стало ясно, что Сен-Дени хочет услышать ее крик, и лишь тогда, возможно, удовлетворится и снимет ее с этого чудовищного крюка, на котором она подвешена, как оленья туша в кладовой. Руки и плечи непереносимо ломило, и Жасмин поняла, что сейчас самое главное — выжить и добраться до Джемми. Поэтому она глубоко вздохнула и яростно заорала. Ремень по-прежнему хлестко врезался в ягодицы, но маркиз, похоже, устал.
— Вот так, злобная дрянь, моли меня о милосердии! Однако он успел ударить еще несколько раз, прежде чем жалобные крики Жасмин вернули ему хорошее настроение, и улыбнулся.
— Проси же, паршивка!
— Прекрати! — всхлипывала она. — О, пожалуйста, перестань! Я вся горю!
Пирс насладился терзаниями Жасмин, отбросил плетку на пол и снова встал перед своей жертвой. Та умудрилась выдавить пару слезинок из-под сомкнутых век и призвала на помощь всю силу воли, чтобы не пнуть его. Придется потерпеть, самой ей не высвободиться.
— Отпустите меня, милорд, — пробормотала Жасмин, но, к ее ужасу, маркиз встал перед ней на колени, снова развязал ей ноги, раздвинул и, крепко вцепившись в бедра, проник языком в сомкнутые створки ее женственности. Безошибочно отыскав крохотный чувствительный бугорок, Сен-Дени начал ласкать и посасывать его, и хотя сумел возбудить Жасмин настолько, что ее плоть предательски увлажнилась, женщина не испытывала ничего, кроме отвращения. Однако она все-таки сообразила, что он ожидает от нее какого-то проявления эмоций.
— О-о-о-о! — вскрикнула Жасмин. — Не надо! Не надо! Маркиз рассмеялся, отодвинулся и уставился на нее безумными глазами.
— Вот так, тварь! Проси! Умоляй! Но ты меня не одурачишь, курочка! Прирожденная шлюха, как все бабы! Как моя мамаша, продавшаяся тому, кто дороже заплатил, как мать Киппа, которая легла под хозяина просто затем, чтобы жить не хуже настоящей леди! Но они по крайней мере терпеть не могли, когда отец брал их поочередно в одной постели! А тебе, подозреваю, нравится, когда между ляжек взгромождается мужчина! Ты и ночь без этого не проживешь.
— Да, — кивнула Жасмин, — ты прав.
Сен-Дени изумленно поднял брови. Никогда прежде он не слышал, чтобы женщина открыто признавалась в подобном! Остальные неизменно ныли и жаловались и под любым предлогом пытались уклониться от ласк.
— Нравится, когда тебя объезжает настоящий мужчина?
— Конечно. Как и многим женщинам, которым повезло заполучить умелых любовников. Ну а теперь отпустите, милорд. Можете связать меня, но я больше не чувствую рук, а это очень опасно. Совсем не обязательно издеваться, чтобы получить наслаждение. Разве вас не охватило желание лишь при взгляде на меня?
О дьявол! Впервые в жизни он едва не сошел с ума от похоти при виде голой женщины. Пирс не собирался бить Жасмин, видит Бог, она довела его, и хотя ему понравилось сечь гордячку, маркиз неожиданно понял, что ее страдания оставили его равнодушным.
— Отпусти меня, — повторила Жасмин. Пирс Сен-Дени молча снял ее с крюка и взял широкий кожаный ошейник, прикрепленный цепью к стене. Надев его на Жасмин, он развязал ей руки.
— Садись, — приказал он, швыряя рядом ее юбки. Жасмин осторожно опустилась на груду одежды — ягодицы нестерпимо горели. Но сейчас самое главное растереть затекшие руки.
— Мне холодно! — воскликнула она. — Разожги очаг, или ты и на это не способен?
— Никакого огня! — рявкнул Пирс. — Все знают, что этот коттедж заброшен, а дым может привлечь внимание незваных гостей. Мне бы этого не хотелось!
— Тогда позволь мне одеться, иначе я умру от простуды! Ты же знаешь, как я чувствительна к сырости, — настаивала Жасмин, чихая в подтверждение своих слов. — К чему вам больная женщина, милорд? Пирс нехотя согласился.
— Ну хорошо, — проворчал он, протягивая ей чулки. — Но башмаки вы не получите, мадам! Босиком далеко не убежишь!
Жасмин быстро натянула чулки, закрепив их подвязками, и надела юбки, благодаря Бога, что нижние две сшиты из плотной фланели. Блузка с рубашкой превратились в лохмотья, однако пришлось надеть и их.
— Позволь мне закутаться в шаль. Если я погибну от лихорадки, тебя ждет месть куда страшнее, чем просто за похищение. Лесли тебя не пощадят!
Вместо ответа Пирс бросил ей шаль.
— Почему ты надеешься, что они вообще станут искать тебя, прежде чем я расправлюсь с Джеймсом Лесли и вернусь с тобой в Англию, где король волей-неволей разрешит нам обвенчаться?
— Обязательно найдут! — заверила Жасмин. — Сколько раз я должна объяснять, милорд, что король Яков никогда не отдаст меня вам. Моя семья не допустит такого позора, а я покончу с собой, но вы не станете моим властелином.
— Ха, я уже заполучил тебя, милочка! Разве не твои любовные соки усладили мой язык всего несколько минут назад? Разве не ты стонала от наслаждения? Да ты куда более ценная добыча, чем я предполагал. Как ни странно, мне нет нужды сечь тебя, чтобы насладиться твоими прелестями. Однако для забавы я все-таки каждый день буду пускать в ход ремень! А когда мы вернемся в Англию, позволю Киппу лечь между твоими белоснежными бедрами, а сам заткну своим орудием любую из оставшихся дырочек! Ты когда-нибудь ублажала двух горячих жеребцов одновременно, дорогая? Говорят, это поистине незабываемо! Он подошел ближе и присел на корточки.
— Ты так сильна, прелесть моя. Я тоже неукротим в любви, но мой братец Кипп слаб. Я научу тебя орудовать плетью и розгой и сечь его! Станешь искушать его своим чувственным телом и ртом, а потом мы довершим пытку соитием на его глазах, пока он будет рыдать от неутоленного желания. Если Кипп сумеет удержаться и не излить семя, возможно, я разрешу и ему насладиться твоим телом. Я стану твоим хозяином, голубка, но позволю тебе обрести власть над Киппом. Его копье так же велико, как у меня, и дарует тебе немало наслаждения.
Он стал гладить Жасмин трясущимися руками, но она безучастно смотрела в окно. Сгущались сумерки. В полумраке женщина едва различала красивое порочное лицо похитителя. Он, казалось, не замечал, как бежит время.
— Я голодна, — пожаловалась Жасмин, — и хочу пить.
— Я тоже, — пробормотал он и, опрокинув ее на спину, впился зубами в сосок. Но Жасмин рассерженно оттолкнула его.
— Вы, кажется, намереваетесь уморить меня голодом, милорд? — воскликнула она. — Вот чего стоит ваша привязанность?
— Но мне придется добраться до Лея, чтобы привезти еду и вино, — капризно запротестовал он.
