— Я люблю тебя, Гарри, — сказала она.
— Августа… — Он невольно потянулся к ней, но она уже отвернулась и быстро села в карету.
Гарри стоял, глядя, как черная с серебром карета качнулась и покатила по мостовой. Он стоял так довольно долго, снова и снова мысленно повторяя слова Августы, сказанные ею на прощанье: Я люблю тебя, Гарри.
Она впервые сказала это вслух, подумал он вдруг. И понял, что в душе давно уже с нетерпением ожидал, когда она произнесет эти слова.
Я люблю тебя, Гарри. Потайная дверца в его душе вдруг распахнулась настежь, и то, что скрывалось за ней, стало ему совершенно очевидным.
Боже мой, но я тоже люблю тебя, Августа! Я даже не подозревал, как много ты значишь для меня!
Гарри смотрел вслед черной карете, пока она не скрылась из виду, потом поднялся на крыльцо и прошел в библиотеку. Сел за стол и развернул листок с именами. Ему не потребовалось много времени, чтобы расшифровать список.
Затем он внимательно вгляделся в перечисленные одиннадцать имен. Некоторые из этих людей — он это знал точно — погибли на войне. Некоторые — и в этом он тоже был уверен — просто не обладали ни должным умом, ни характером, чтобы играть роль Паука. Несколько имен были ему незнакомы. Впрочем, их наверняка знал Питер.
Зато последнее имя в этом списке задержало его внимание.
Он так и сидел, не отрывая глаз от этого последнего имени, когда в библиотеку вошел Питер.
— Ну что ж, они благополучно уехали, — сообщил он, падая в кресло. — Я только что посадил Клодию в твою карету. Мередит велела еще раз тебе кланяться и передала, что, кроме Воксхолла, она бы очень хотела еще разок сходить к Эстли.
— А что Августа?.. — Гарри старался говорить холодным сдержанным тоном. — Она ничего мне не передавала?
— Она велела передать тебе, что она будет очень заботиться о твоей дочери.
— Здесь на нее можно положиться, — с нежностью проговорил Гарри. — Этой женщине можно доверить и свою жизнь, и свою честь, и своего ребенка.
— Да, безусловно, — понимающе промолвил Питер. Потом наклонился к нему. — Ну, что ты обнаружил? Есть что-нибудь интересное в этом списке?
Не говоря ни слова, Гарри перевернул листок с расшифрованными именами так, чтобы Питер смог их прочитать. Он заметил, как тот сжал губы, добравшись до последнего.
— Лавджой! — Питер быстро посмотрел на Гарри. — Все сходится, не так ли? Ни семьи, ни прошлого, ни близких друзей… Он, видимо, понял, что мы ведем расследование. И хотел сбить нас с толку, пытаясь представить дело так, словно Пауком был Ричард Баллинджер.
— Да. И вероятно, негодяй как-то узнал, что список членов клуба «Сабля» попал в руки Салли.
— И отправился добывать его. Она не спала — ждала нас и несомненно застала его врасплох. Вот он ее и убил. — Питер сжал кулаки. — Проклятый ублюдок! — Он снова сел. — Ну что ж, сэр? Каков будет наш первый шаг?
— Давным-давно пора нанести второй визит в библиотеку Лавджоя.
— Сегодня? — вопросительно поднял бровь Питер. — Я пойду с тобой.
— Вполне возможно, что и сегодня.
Но это оказалось невозможно. Лавджой весь вечер развлекал в своем доме мужскую компанию. Гарри и Питер из закрытой кареты наблюдали за его домом; огни в окнах погасли лишь перед рассветом.
На следующий вечер Лавджой отправился в свой клуб, так что около полуночи Гарри и Питер проникли в его библиотеку через окно.
— Ага, вот и твой глобус, — прошептал Питер, направляясь к сейфу.
— Я полагаю, о глобусе нам следует забыть. — Гарри приподнял краешек ковра. — Лавджой вовсе не собирался скрывать расположение своего сейфа, когда я пришел к нему на следующий день после того, как мы с Августой выкрали ее расписку. Возможно, он использует глобус лишь для второстепенных бумаг или просто для отвода глаз. У Паука, определенно, должен быть другой, тщательно спрятанный тайник.
— Понял. Да, тут ничего особенного нет. — Питер уже открыл глобус и рылся в нем. Потом снова закрыл его и начал тщательно обследовать деревянные панели, начиная с дальнего конца комнаты.
Через двадцать минут Гарри обнаружил то, что они искали, случайно задев скрытый механизм, укрепленный под половой доской.
— Я думаю, это именно то, что нам нужно, Шелдрейк. — Гарри вытащил из-под пола маленькую металлическую коробочку и замер, услышав в холле шаги: видимо, кто-то из слуг пробирался украдкой к себе, слишком поздно возвращаясь из пивной. — Давай лучше рассмотрим эту штуку в другом месте.
— Ладно. — Питер уже перелезал через окно.
Часом позже, удобно устроившись за столом у себя в библиотеке, Гарри наконец открыл металлическую шкатулку. И первое, что они увидели, — это блеск драгоценных камней.
— Похоже, с Пауком за предательства расплачивались камешками, — задумчиво проговорил Питер.
— Похоже. — Гарри нетерпеливо рылся в шкатулке и наконец извлек из-под россыпи драгоценных камней какие-то бумаги.
Он быстро перебирал их и наконец обнаружил тонкую тетрадь. Там было всего несколько коротких, похожих на криптограммы записей, содержащих указания на время и место. Эти записи могли быть либо очень важны, либо совершенно бесполезны. Однако последняя запись привлекла его внимание. Он почувствовал опасность.
— Что ты там обнаружил? — Питер склонился к нему. Гарри прочитал вслух:
— Люси Энн. Веймут. Пятьсот фунтов за июль.
Питер уставился на него:
— Но что, черт побери, это означает? Может, у этого ублюдка там какая-нибудь птичка?
— Сомневаюсь. И уж, во всяком случае, не за пятьсот фунтов в месяц. — Гарри некоторое время молчал, обдумывая ситуацию. — Веймут выше на восемь миль от Грейстоуна, и там есть вполне приличная гавань.
— Ну да, это всем известно. И что же?
Гарри медленно поднял на него глаза:
— А то, что «Люси Энн»— это наверняка судно, а не содержанка. И что Паук, видимо, уплатил капитану этого судна целых пятьсот фунтов за один только июль.
— Ну да, за июль. Но зачем, черт побери, ему понадобилось выкладывать такую сумму?
— Чтобы быть уверенным, что судно будет полностью готово к отплытию. Вспомни, Паук всегда любил удирать от преследователей по воде.
— Да, верно!
Гарри закрыл тетрадь, чувствуя, как внутри у него все похолодело.
— Мы должны отыскать его. Сейчас же. Сегодня.
— Вот тут ты совершенно прав, Грейстоун!
Но Лавджой отлично умел заметать следы. Гарри и Питеру потребовался почти весь следующий день, чтобы выяснить только одно: в Лондоне Лавджоя уже нет.
Свою первую ночь в Грейстоуне Августа провела без сна, глядя в потолок и прислушиваясь к каждому стуку и скрипу в огромном доме.
С вечера она в сопровождении лакея обошла все комнаты и проверила, хорошо ли заперты окна и двери, не забыв спросить, спущены ли сторожевые собаки. Дворецкий заверил ее, что в доме полностью безопасно.
