Она его не слушала.
– Макс, я хочу, чтобы ты снова погрузил меня в транс – сегодня же, сейчас…
– Совершенно исключено. Об этом не может быть и речи.
Фидлер начал терять терпение.
«А как насчет твоих перспектив, доктор? Врач, которого раздражает его пациентка, его больная?..
Ты прав. Ты должен отстраниться от этого дела. Тем, что я позволил себе полюбить ее, я нарушил клятву Гиппократа. То, что я эмоционально заинтересован в ней, лишает меня здравого смысла и объективности. Я уже не могу доверять себе как психиатру».
Теперь Мара будто посылала ему вызов: ее глаза были дерзкими, в том, как она вздернула подбородок, угадывалась необузданность, и тон ее стал непреклонным.
– Если ты не погрузишь меня в транс, я сделаю это сама. Ты же знаешь, Макс, что я умею это делать. Я практиковалась в этом.
Испуганный и сбитый с толку, он схватил ее за руки:
– Мара, ты не должна этого делать. Это может оказаться очень опасным! Гипноз в неумелых руках может стать смертельным оружием, как заряженный пистолет в руках ребенка.
– Ты хочешь сказать, что считаешь меня безответственным ребенком?
– Это метафора.
– Черт бы тебя побрал, Макс! – Она отпрянула от него и поднялась на ноги. – Я иду в спальню – с тобой или без тебя.
И она решительно направилась к двери.
– Мара, подожди! – В бессильном отчаянии он отшвырнул диванную подушку. – Черт!
По сути дела, у Фидлера не было выбора: ему приходилось работать с Марой, потому что это было меньшим из двух зол. Она легла на кровать, сложив руки на животе. Глаза ее неподвижно уставились в потолок.
Было просто невероятно, насколько восприимчива она стала к гипнотическому воздействию в процессе лечения. Он теперь мог погрузить ее в гипнотическое состояние в течение шестидесяти секунд, а то и раньше, а еще через девяносто секунд он мог довести ее до уровня глубокого транса, чего ему никогда не удавалось достигнуть с другими пациентами.
– Сегодня вечером я собираюсь продиктовать тебе указания, которые ты должна исполнять во время этого сеанса. Предположим, ты сконцентрируешь свое внимание на какой-то памятной тебе дате – не важно, принесла ли она тебе радость или боль.
Последовало долгое молчание, и через некоторое время он заметил, что из-под ее сомкнутых век по лицу струятся слезы.
– Почему ты не говоришь об этом, Мара? Не держи это в себе. Не замыкайся. Можешь мне сказать, что это за дата?
Это решение было принято в последнюю минуту – купить билеты на чартерный рейс из Сан-Хуана в Пуэрто-Рико до Майами, вместо того чтобы лететь прямо в Нью-Йорк, как они намеревались сначала.
– Я хочу увидеть сам, добился ли Шон такого успеха, как утверждает, в этой сделке с кондоминиумом, – сказал Сэм жене, когда они и еще тридцать пять пассажиров были на борту «DC-3».
– Ты не очень-то доверяешь моему молодому кузену, да, Сэм? – спросила она, уперев язык в щеку изнутри.
– Смею тебе сказать, что не очень. Шон Тэйт – лжец и шарлатан, лукавый, двуличный и совершенно беспринципный тип.
Мара улыбнулась и положила свою руку поверх его руки.
– Я и сама не выразила бы это лучше. Не могу дождаться момента, когда увижу выражение его лица при нашем появлении. Впрочем, и лицо Барбары тоже.
– Да, и Барбары. Мне очень не нравится, когда один из исполнительных директоров такой компании, как наша, женится на женщине из мафиозной семьи. Москони, полагаю, самые безжалостные и беспринципные среди себе подобных.
– Полностью согласна, особенно когда кто-то из них роднится с семьей Тэйтов. Меня шокирует и то, что Шон с ними так подружился.
– «Неразлучны, как воры» – по-моему, эта поговорка как нельзя лучше подходит к нашему случаю, мой дорогой.
По проходу прошла хорошенькая стюардесса, напоминая пассажирам:
– Пожалуйста, застегните пристяжные ремни. Пожалуйста, потушите свои сигареты, трубки и сигары. Видите, загорелось табло «НЕ КУРИТЬ»?
Мощный самолет напрягся, как породистый скаковой конь, собираясь вырваться за пределы стартовых ворот.
– Черт возьми, это самый лучший самолет, который когда-либо был построен, – сказал Сэм. – Лучше лететь на борту «DC-3», чем на любом другом коммерческом самолете. Поистине это рабочая лошадка воздушного флота Соединенных Штатов.
Машина оторвалась от земли и взлетела в ослепительное безоблачное небо, взяв курс на Флориду. Вскоре монотонное жужжание двойного мотора убаюкало Мару, и она впала в легкую приятную дремоту. Оба вполне крепкие и здоровые в свои семьдесят лет, Сэм и Мара все чаще позволяли себе поспать утром и днем, и теперь Сэм, одолевавший страницу за страницей «Санди Нью-Йорк таймс», начинал клевать носом.
– Там говорится, что Айк примет присягу на частной церемонии двадцатого января, потому что это воскресенье. А в понедельник он повторит клятву во время публичной церемонии инаугурации на восточном крыльце Белого дома, – сказал Сэм, заметив, что Мара не спит. – Я только хотел бы, чтобы он был демократом, а так этот парень мне симпатичен.
– И мне, – сказала Мара сонным голосом, взглянув в иллюминатор. – О, посмотри, Сэм, небо закрывают тучи.
Он перегнулся через ее колени:
– Гм-м… выглядит необычно, правда?
– Да, и цвет какой-то странный, будто они фосфоресцируют.
Пока «DC-3» продолжал свой путь на юг, странный туман все сгущался. И другие пассажиры заметили это странное явление, кое-кто смотрел в окна с опаской.
Послышался голос командира, переданный через интерком:
– Леди и джентльмены, нам приходится набирать высоту до двадцати тысяч футов, чтобы преодолеть неожиданное препятствие, которое преподнесла нам погода. Пожалуйста, застегните свои пристяжные ремни.
«DC-3» начал набирать высоту под прямым углом, что, как казалось, вовсе не соответствовало словам капитана. А потом последовал ряд странных явлений: лампы для чтения, укрепленные над местами пассажиров, принялись мигать, их свет становился то ярче, то ослабевал, как и свет табло «НЕ КУРИТЬ» и «ПРИСТЕГНУТЬ РЕМНИ». За этим последовали пугающие переговоры экипажа по интеркому:
– Господи помилуй! Никогда не видел ничего подобного! Этот чертов туман горит!
– Огни Святого Эльма! Смотрите! Они пробегают по крыльям и фюзеляжу!
Мара и Сэм не верили собственным глазам. Весь самолет казался охваченным мерцающими шариками бледно-голубого огня.
Стюардесса пробежала по проходу к кабине летчиков.
– Отключите это чертово переговорное устройство, командир! Вы напугали пассажиров до смерти!
– Оно отключено!
– Нет, не отключено!
– Боже мой, радиосистема вышла из строя. Я не могу ее отключить!
