— Сюда, сестра. — Гарет закрыл за ними дверь. — А теперь давай мирно и спокойно все обсудим.
Имоджин с трагическим видом обмахивалась веером.
— Я не понимаю. Почему ты так спокоен? Мод пропала! Вторая девушка тоже! Генрих готов подписать брачный контракт уже сегодня утром. А невеста пропала!.. — Голос Имоджин снова зазвенел, угрожая перейти в крик.
— Согласен с тобой, ситуация не очень приятная, — ответил Гарет тоном, столь хорошо знакомым Миранде, но вызывающим ужас у сестры.
— Это она забрала ее с собой? Эта девица увлекла за собой Мод? Я знаю, что это ее рук дело. Я всегда знала, что это несбыточный план. Ты не разбираешься в женщинах, Гарет! Никогда ничего в них не понимал! — Имоджин возбужденно мерила комнату шагами. — Почему ты не позволил мне решить все самой?
В отчаянии она всплеснула руками.
— Ничего не потеряно, Имоджин, — сказал он, садясь на край кровати. — Мод вернется. Она уже готова признать, что Генрих привлекателен…
— Так она с ним встречалась? — Имоджин смотрела на него широко раскрытыми глазами, как на сумасшедшего. — Она…
— Вчера вечером… и вчера утром они катались по реке..
Имоджин от удивления открыла рот…
— Так вот о чем толковал Дюфор! Значит, вчера вечером в зале была Мод, а не та, другая?
Гарет устало кивнул:
— Совершенно верно.
Имоджин тотчас же воспрянула духом:
— В таком случае все великолепно. Мы избавились от той, другой, Мод выйдет за Генриха, и все будет точно так, как мы задумали.
— Да, — согласился Гарет поднимаясь, — все будет именно так.
— Вот! — Генрих, король Франции и Наварры, приложил свою массивную печать к растопленному воску чуть ниже собственной подписи.
Жесткий пергамент хрустнул. Король отошел, уступая место графу Харкорту, и тот, в свою очередь, подписал документ и оттиснул свою печать на воске.
— Отлично. Давайте-ка теперь выпьем за это, милорд, — предложил Генрих, довольно потирая руки и сияя радостью. Его люди, столпившиеся вокруг стола, видели, как ставились подписи под документом о помолвке леди Мод д'Альбар и короля Франции и Наварры, в связи с чем графу Харкорту отходило герцогство Вель и жаловалась должность французского посла при дворе королевы Елизаветы Первой. Эти документы должны были вступить в силу в день свадьбы.
Гарет наполнил вином большую чашу и передал королю, который отпил глоток и снова
передал ее Гарету, тоже отпившему предписываемый церемонией глоток. Потом чашу пустили по кругу; все пили и поздравляли короля, и только один Генрих заметил, что хозяин дома мрачен, что улыбался он через силу, а глаза его печальны.
— Вас что-то гнетет, Гарет?
Гарет покачал головой и поспешил улыбнуться:
— Право же, нет, сир. Ничто не могло бы доставить мне большей радости, а моей семье принести большей чести.
— Совершенно верно, — ответил Генрих, но он все еще испытывал некоторые сомнения. Что-то тревожило его в речах графа. К тому же Гарет носил на лице следы сильного удара, кожа на виске была рассечена, но вежливость не позволяла королю прямо спросить о причине этого ушиба.
Монарх взял со стола перчатки и по привычке стал похлопывать ими по ладони.
— Очень прискорбно, что леди Мод вынуждена оставаться в постели в такой знаменательный день. Мне хотелось бы получить поцелуй от моей невесты, чтобы скрепить нашу сделку. — Он бросил на графа проницательный взгляд. — Надеюсь, ничего серьезного?
— Право же, нет, сир. С раннего детства Мод страдает внезапными приступами лихорадки. Моя сестра ухаживает за ней. Если желаете, можете побеседовать с леди Дюфор. Я не сомневаюсь, что она вас успокоит.
Генрих пожал плечами и снова взялся за чашу с вином.
— У женщин свои немощи. Но это чертовски неудобно, когда у меня так мало времени и мне скоро предстоит покинуть Лондон.
Он сделал добрый глоток вина и поставил чашу. Выглядел он при этом еще более недовольным, чем прежде.
— Сегодня утром меня пригласили в Виндзор на соколиную охоту с герцогом Суффолком. Я собирался отказаться и провести время со своей невестой. Но раз она больна, думаю, надо принять приглашение герцога. Вы к нам присоединитесь, Харкорт?
— Простите, сир, но дела задерживают меня в Лондоне. Вы, вероятно, заночуете в Виндзоре?
— Да, Суффолк считает, что лучше заночевать там. Он обещает устроить праздник. — Генрих пожал плечами. — Думаю, герцог не знает, что для меня праздничная еда — хлеб, сыр и добрый кусок мяса. Но я надеюсь от души повеселиться.
Протягивая на прощание руку Гарету, Генрих скорчил комическую гримаску, но руку графу сжал со всей силой.
— Итак, до завтра, милорд. И по возвращении я рассчитываю увидеть леди Мод вполне здоровой.
Гарет пробормотал в ответ какую-то банальность. Его люди прочесывали окрестности города, чтобы узнать хоть что-нибудь о труппе бродячих актеров и двух девушках, но он не очень надеялся найти и вернуть Мод в ближайшее время. О передвижениях труппы можно было узнать гораздо быстрее, чем о девушках, которые могли слиться с бесчисленными толпами людей, курсировавших между столицей и портами, расположенными на Ла-Манше. Он понимал, что как только найдет труппу, ему недолго придется искать сестер.
Гарет проводил гостей до пристани и постоял во дворе, ожидая, когда они скроются из виду. Потом повернул к дому. Он прошел в свою гостиную, закрыл за собой дверь, взял трубку и бутылку вина, наполнил стакан. Потом быстро пробежал глазами брачный контракт, перечитывая отдельные параграфы и сознавая, что теперь он приблизился к осуществлению своих заветных желаний. Но почему ему тогда так больно?
Он перечитывал документ, не выпуская трубки и время от времени затягиваясь и делая глоток вина. Губы его кривились в насмешливой улыбке. Как сказала Имоджин, все было прекрасно. Теперь, когда Миранда исчезла из его жизни навсегда, ему больше не придется опасаться случайных разоблачений. Ни Кип, ни Мэри теперь ему не опасны. Как только Мод вернется домой, все пойдет гладко. Он похлопал свернутым документом по краю стола. Если все складывалось так прекрасно, почему он чувствовал себя так скверно?
Он чувствовал себя усталым. Прошлой ночью он не спал, а позапрошлой спал очень мало. Он собирался запереть документ в небольшую шкатулку венецианской работы, стоявшую на столе, когда послышался стук в дверь.
Это пришла Имоджин. Глаза ее засверкали, когда она увидела пергамент в его руке.
— Дело сделано? — спросила она.
— Сделано, — отозвался Гарет и протянул ей брачный договор.
Она жадно читала его.
— Герцог Веля, — прошептала Имоджин, — посол при дворе Елизаветы Первой. О, Гарет, даже больше, чем я смела надеяться. — Она подняла глаза на брата. — В чем дело? Почему ты так мрачен? И что это у тебя на лбу?
