Однажды Генрих постучался в ворота Молитвенного Дома Уолли, что в Рибблсдейле. Поначалу все здесь было так же, как в других обителях: Генрих молился, работал в поле, с радостью выполнял все установленные обрядом предписания. По временам король даже забывал, кто он на самом деле. Та, другая жизнь, исполненная забот и церемониальной торжественности, всегда была ему чужда.
– О Господи, – молился Генрих. – Благодарю Тебя за то, что ниспослал мне покой. Яви мне милость Свою, позволь провести остаток дня в такой же тихой заводи.
Увы, его молитвы не были услышаны.
Неподалеку от Молитвенного Дома находился замок Уоддингтон-холл. Там гостил известный богослов доктор Мэннинг, диакон Виндзорский. Этому ученому мужу было известно, что в обители скрывается король, и он послал Генриху тайное приглашение, которое король с удовольствием принял. Облаченный в рясу, как обычно, он отправился в Уоддингтон-холл.
Будь Генрих немного понаблюдательней, он заметил бы, что в последнее время вокруг него постоянно вертится один из монахов. Однако король не обращал внимания на подобные мелочи. Монах же, окончательно убедившись, что «странник» не кто иной, как низложенный король, решил, что неплохо было бы известить об этом кого следует. При Эдуарде IV страна процветала, в королевстве воцарились мир и покой. Избавившись от ненавистной Француженки, люди вздохнули с облегчением. Но то и дело возникали слухи, что Маргарита готовит новое вторжение. Король-монарх наверняка участник заговора. Он скрывается, выгадывает время, дожидаясь, пока его ведьма-жена не вернется, чтобы вновь ввергнуть Англию в пучину междоусобицы.
Монах сообщил о своих подозрениях сэру Джону Темпесту, владельцу Уоддингтон-холла. Тот посоветовался со своим зятем Томасом Талботом, и они решили, что нужно действовать. Если монах и в самом деле беглый король, за его поимку можно будет получить щедрое вознаграждение, а кроме того, они окажут неоценимую услугу родной стране. Очень кстати было и приглашение доктора Мэннинга, который намеревался принимать «монаха» в обеденной зале. Сэр Джон и его зять убеждали друг друга, что это сама судьба. Не могут же они допустить, чтобы под их крышей зрел заговор. Так можно угодить в очень скверную историю. Их, людей совершенно невинных, могут заподозрить в государственной измене.
На всякий случай они все-таки решили посоветоваться с соседом, сэром Джеймсом Харрингтоном, человеком бывалым и даже жившим при дворе. План был прост: схватить короля, когда он будет трапезничать с ученым доктором, потом отправить его в Лондон, а к королю Эдуарду и графу Варвику отрядить гонца с радостным известием. Можно не сомневаться, что ревностные слуги престола получат достойную награду.
Благочестивая беседа короля с диаконом была в самом разгаре, когда кто-то из слуг услышал доносившийся снаружи звон оружия. Во всех скитаниях, из монастыря в монастырь, за Генрихом следовал один дворянин, беззаветно преданный королю и считавший своим долгом заботиться о его безопасности. Почуяв недоброе, этот человек прервал скудную трапезу венценосного «монаха» криком:
– Милорд, вам нужно спасаться! Нас предали!
Диакон вскочил на ноги, но король не тронулся с места. Будь что будет, подумал он.
Но жизнь, которой он жил в последнее время, была столь хороша, менять ее на сырую темницу Генриху совсем не хотелось.
– Идемте скорее, милорд, – настаивал верный слуга. – Возможно, мы опоздали.
Генрих поднялся и позволил вывести себя наружу. Там было темно.
– Скорее в лес, – сказал телохранитель.
В густой чаще Генрих остановился:
– Может быть, подождем здесь до утра?
Телохранитель покачал головой:
– Нет, за нами погоня. Можете в этом не сомневаться, милорд. Надо поскорее уносить ноги. Хорошо бы добраться до Болтон-холла.
Болтон-холл принадлежал сэру Ральфу Падси, верному стороннику короля.
– Хорошо, – согласился Генрих.
Они добрались до реки Риббл, перебраться через которую можно было только по камням.
– Нам нужно попасть на ту сторону, – сказал слуга, однако стоило Генриху сделать первый шаг, как сзади раздался крик.
– Вот они! – возопил Томас Талбот. – Недалеко же они ушли.
Король растерянно замер. Враги окружили его со всех сторон. Тогда он гордо вскинул голову и спросил, что им нужно от короля.
– Мы должны доставить вас к королю Эдуарду, сэр, – сказал Талбот. – Он давно вас разыскивает.
– Несчастная страна, где подданные обращаются с помазанником Божьим таким образом.
Преследователи притихли, им стало не по себе. Однако решимости у них не убавилось. Пленник будет доставлен королю Эдуарду.
* * *
Поездка на юг была тягостной. Конвоиры не выказывали своему пленнику должного почтения. С какой тоской вспоминал Генрих о блаженных днях, проведенных за монастырскими стенами. Святая жизнь, полная мира и спокойствия! Сколько умиротворения приносили бдения и молитвы!
В Айлингтоне короля встретил сам граф Варвик, прибывший туда с пышной свитой, под своим штандартом «Зазубренный посох». Стороннему наблюдателю могло показаться, что монарх не Генрих, а Варвик. Он и есть настоящий король, подумал пленник. Этот человек делает королей и свергает их. Эдуарда он сделал, а меня сверг.
– Рад встрече, милорд, – приветствовал Генриха граф.
– Неужели? Вы видите своего короля в унижении.
– И все равно я рад. Но вы больше не король, наш король – Эдуард.
– Мой отец был королем, мой дед был королем, я стал королем в колыбели. Если я перестал им быть, то это ваших рук дело.
– Как бы там ни было, король теперь Эдуард, а вы его пленник. Вам предстоит отправиться в Тауэр.
– Поступайте как вам угодно.
– Ничего дурного с вами не случится, только знайте свое место.
– Мое место! Хорошо сказано. Я – помазанник Божий, и все в королевстве знают, где мое законное место.
Варвик велел, чтобы ноги короля под брюхом лошади стянули кожаным ремнем. На голову пленнику нахлобучили соломенную шляпу, в таком виде он и проследовал по улицам Лондона.
Жители столицы были горой за Эдуарда. Он принес городу и стране процветание, он был настоящим королем. Благодаря ему страна избавилась от Анжуйской ведьмы. У плененного Генриха вид был совсем не королевский, то ли дело красавец Эдуард, улыбчивый, веселый, посылающий воздушные поцелуи хорошеньким женщинам, которые восхищенно пялятся на него из окон.
Генрих безразлично смотрел перед собой, не обращая внимания на толпу. Народ никогда не относился к нему с ненавистью, не то что к его чужестранке-жене. Это она была виновна во всех бедствиях, а Генрих – он во всем ей потакал. Генрих был слаб, Эдуард силен. Лондонцам не пришлось долго колебаться в выборе.
