Она танцевала каждый танец и пила фруктовый пунш с ромом в гораздо большем, чем обычно, количестве, почти не закусывая, поэтому довольно сильно опьянела, и к концу вечера речь ее стала бессвязной, а поведение несколько неконтролируемым.
Молодожены сняли в гостинице комнату, в которой могли провести первые три ночи, прежде чем жених вернется в свой полк, а невеста в госпиталь. Эли повез Фебу и Лайзу домой в Грейс-Холл, и Лайза казалась настолько погруженной в собственные мысли, что он почувствовал себя счастливым наедине с Фебой.
Они смеялись, обмениваясь веселыми шутками и остроумными замечаниями по поводу свадьбы. Затем Феба стала придумывать начала стихов и от удовольствия хлопала в ладоши, когда ему удавалось сносно закончить их.
– Попробуй справиться вот с этим, – спустя некоторое время предложила она, озорно сверкнув глазами.
«Вирджинец в солдаты отправился,
Подвыпив, с собой не справился…»
Сосредоточившись на минуту, Эли щелкнул пальцами и закончил:
«Оказался потом поутру
Рядовым в Пенсильванском полку…»
– И женился в Нью-Джерси на нецелованной мисси,[29] – с торжеством произнесла Феба, затем легкомысленно схватила руку Эли и прижала к себе.
– О, Эли, какой ты забавный! – воскликнула она, и в ту же секунду крамольная мысль пронеслась у нее в голове. Как совпадают их мысли! Как их умы подходят друг другу! А затем еще более предательская: если бы Дэниел мог хоть иногда быть таким!
Затем непрошеное воспоминание о единственном поцелуе Эли вернулось к ней. Если бы они были в любовных отношениях, было бы это так же прекрасно, как с Дэниелом?
Испугавшись и возмутившись возникшей в ее чувствах предательской путаницей, она резко отвернулась от Эли и спросила Лайзу:
– А ты что притихла, дорогая? Слишком много пунша, или свадьба навеяла на тебя печаль?
– Ни то и ни другое. – Чтобы доказать это, она немедленно включилась в разговор, но с такой неестественной и истеричной веселостью, что беспокойство за нее отвлекло Эли даже от Фебы.
– Лайза, – раздраженно сказал он, когда ее нарочитый смех стал действовать им обоим на нервы, – не расскажешь ли, что, черт возьми, происходит в твоей голове? И не вздумай утверждать, – предупредил он, прежде чем она успела открыть рот, – что виновато волнение из-за свадьбы. Если это сделаешь, клянусь, вытащу тебя из экипажа и брошу здесь, чтобы пешком одна добиралась домой. Я хорошо тебя знаю; мы оба знаем тебя лучше, чем ты думаешь.
Лайза посмотрела на них обоих. Слезы навернулись ей на глаза, затем хлынули потоком, и сквозь рыдания она произнесла:
– Я должна вернуться в Нью-Йорк. Генерал Вашингтон сказал, что он не принуждает, не агитирует и даже не просит, но, конечно, все это делает, – он и полковник Гамильтон.
– Лайза, милая, – пробормотала Феба, обнимая свою подругу.
– Лайза, дорогая, ты несешь бессмыслицу, – ласково сказал Эли. – Попробуй объяснить спокойно. Ты же знаешь, мы поможем тебе выбраться из любой ситуации.
Лайза перестала плакать, вытерла слезы, затем освободилась от Фебы.
– Никто не поможет мне, – сказала она уныло. – Именно я должна помочь другим. Это все… из-за моего мужа. Британцы, несомненно под его влиянием – проклятие, сама подала ему эту идею, – предложили десять здоровых солдат, недавно попавших в тюрьму на корабле «Джерси» в обмен на меня. Генерал сказал, что это добровольное дело. Мне можно не ехать, если не захочу. Но он, конечно, знал, и все мы знаем, что я должна поехать. Как смогу жить, если буду знать, что десять человек страдают на борту корабля – а это равносильно тому, чтобы обречь их на смерть – только потому, что хочу остаться в Грейс-Холле?
– Твой муж? – изумленно спросила Феба, а Эли наклонился, чтобы взять руку Лайзы и пожать с молчаливым сочувствием.
– Торн Холлоуэй, в прошлом капитан Вооруженных сил Его Величества, – печально сказала Лайза, – а ныне лорд Водсвортский. У меня нет выбора, должна ехать, правда, Эли? – спросила она, и он снова пожал ей руку, но ответил довольно твердо:
– Да, Лайза, нет выбора, надо ехать. И может быть… – он не высказал до конца мысль, что это, возможно, лучший выход и для нее, и для мужа, и для тех десяти.
Сразу же на следующий день Лайза начала укладываться и отдавать распоряжения, частично устные, а частично в письменном виде.
Тилли была убита горем, узнав, что ей не разрешили поехать в Нью-Йорк со своей хозяйкой.
– Кто будет заботиться о вас, о Джей-Джее и Гленниз, если не я? – возмущенно спросила она.
– Гленниз должна быть со мной, потому что еще не отнята от груди. Но именно из-за Джей-Джея ты должна остаться здесь, в Грейс-Холле. Я уеду, Шошанна пока витает в облаках, а на Фебу и Эли ляжет двойная нагрузка. Ты нужна им, Тилли, и мне тоже.
Они все посмотрели на нее, изумленно открыв рты, и только Тилли произнесла, задыхаясь:
– О небо! О звезды! Мисс Лайза! Не хотите же вы сказать, что оставляете здесь своего сына, когда тот мужчина увезет вас, возможно, в другую страну?
– Не бойся этого, Тилли, – мягко сказала она. – Надеюсь вернуться в Грейс-Холл раньше, чем вы успеете соскучиться без меня, и, возможно, останусь здесь еще на несколько месяцев. Нет, – она обвела взглядом озабоченные лица вокруг себя, – поверьте, я в своем уме. Даже будучи на меня зол, мой муж убедил британцев предложить за меня десять американцев – десять крепких, здоровых мужчин, вырванных из ада. Он сделал это, даже не зная, что у нас есть ребенок… сын! Как вы думаете, какую цену предложат британцы за Джордана Жака Джо-риса Холлоуэя, будущего виконта Водсвортского?
Она дерзко рассмеялась.
– Подскажу генералу Вашингтону, что будет большой глупостью расстаться с нашим Джей-Джеем меньше чем за пятнадцать человек. А одним из пунктов соглашения станет условие, что я под честное слово вернусь в Грейс-Холл в ожидании результатов переговоров. Мне не хочется надолго расставаться с сыном.
– Лайза, – попытался образумить ее Эли, – подумай хорошенько, не соверши опрометчивого поступка: если поедешь к нему в Нью-Йорк без ребенка и выдвинешь это требование, можешь подвергнуть опасности все будущие отношения с мужем.
– Возможно, – согласилась Лайза. – Но вспомни о том, что у нескольких мужчин вообще может не быть будущего. К тому же вполне допустимо, что даже без этого условия муж никогда не простит меня. Будь что будет, ведь идет война. Принимая во внимание спасение мужчин, мне необходимо сделать это!
– Не переубеждай ее, Эли, она права, – внезапно вмешалась Феба. Обняв Лайзу, она баюкала ее и успокаивала, как ребенка. – Ну, ну, не расстраивайся! Все будет хорошо.
