Однако она была слишком взбешена, чтобы хорошенько обдумать эту странную идею.
— Я не из того теста, из которого делаются герцогини, Белла, — уже спокойнее объяснила она. — Но Дэмиен предпочитает игнорировать все мои доводы. Не желает принять то, что я могу ему предложить, а то, что наделал сейчас, не позволяет мне больше оставаться под крышей твоего дома. Я должна немедленно уехать, хотя… — она взяла подругу за руку, — …хотя буду тосковать по тебе, мой дорогой друг.
Арабелла разрыдалась.
— Но что он натворил? — всхлипывала она.
— Спроси его сама, — посоветовала Мередит. — Я не люблю сплетничать. Пожалуйста, не плачь, Белла.
Но та, не обращая внимания, заливалась слезами, и Мерри беспомощно смотрела на нее, не в силах оставить расстроенную маркизу и в то же время не в состоянии сказать или сделать единственную вещь, которая вернула бы Белле хорошее настроение.
— Значит, ты не любишь его? — наконец выдавила Белла, вытирая платочком покрасневшие глаза.
Мередит, вздохнув, грустно покачала головой.
— Будь это так, родная, я хоть завтра бы вышла за него. Не люби я Дэмиена, мне было бы все равно, что рано или поздно принесу ему несчастье.
Она повернулась, вышла и, возвратившись в будуар сообщила мрачной Нэн о предстоящем отъезде.
— И что это тебе в голову взбрело на этот раз? — так и взвилась старуха. — Похоже, ты не знаешь, с какой стороны хлеб маслом намазан, девочка.
— Я не желаю это обсуждать, — холодно отрезала Мередит. — И прошу сложить только те вещи, которые мы привезли с собой.
Она промаршировала в спальню, откуда час спустя явилась бледная, с опухшими веками, но исполненная решимости.
Им придется добраться дилижансом до Ханитона, поскольку она не могла позволить себе нанять лошадей сразу до Пенденниса. Утром она пойдет в почтовую контору на Стренде и зарезервирует места. Путешествие обещает быть невыносимо тяжелым, но какой смысл жаловаться?
Дэмиен в блаженном незнании происходящего провел приятный вечер с друзьями, намереваясь утром нанести визит на Кавендиш-сквер. Довольно он предоставлял Мередит себе самой. Однако, вернувшись к себе, он нашел короткую несвязную записку, набросанную наспех расстроенной сестрой. Белла ничего не понимала, но Мерри уезжает в Корнуолл, и, если он хочет остановить ее, лучше сделать это как можно скорее.
Было уже слишком поздно, чтобы требовать объяснений, и Ратерфорд был вынужден терпеть до утра. Едва рассвело, как он уже был на Кавендиш-сквер.
Грантли, сообщив его светлости, что леди еще не встали, почти на лету подхватил перчатки и шляпу и не успел оглянуться, как Дэмиен был уже наверху. Перепрыгивая разом через две ступеньки, он бесцеремонно ворвался в будуар Мерри, где и нашел ее в простом утреннем пеньюаре, собирающей несессер. Нэн с кислой физиономией несла к стоявшему под окном сундуку охапку платьев.
— Какого черта ты затеяла? — процедил Ратерфорд.
— Я еду домой, — объявила Мередит. — Как раз собиралась тебе написать.
— Польщен такой честью, — саркастически бросил он. — Но не пойдет! Не будешь так добра одеться? Мы едем в Хайгейт, где и сможем обсудить эту бессмыслицу с глазу на глаз.
— Тут нет ничего бессмысленного. Если у тебя есть что сказать, говори здесь. Сегодня у меня много дел.
— Повторяю, Мередит, не могла бы ты одеться?
В обычно ровном тоне зазвучали угрожающие нотки, но Мерри уже забыла об осторожности. Знакомый панический голос твердил, что ни в коем случае нельзя оставаться наедине с ним, а страх лишь подогрел ее праведный гнев.
— Я никуда с вами не поеду, милорд, хотя, разумеется, готова выслушать все, что собираетесь мне сказать.
Слегка дрожащими руками она принялась сворачивать длинные вечерние перчатки. Нэн презрительно фыркнула.
— Ладно, если не желаешь по-хорошему, так и быть. Поскольку не хочешь одеться сама, я сделаю это за тебя.
И прежде чем она сумела понять его намерения, подхватил и понес к кушетке, где зажал ногами и, заведя ей руки за: спину, принялся снимать пеньюар.
— Немедленно прекрати! — отчаянно вскрикнула Мередит, пытаясь вырваться. — Ты не смеешь так со мной обращаться!
— Неужели? — угрюмо буркнул он. — Нэн, немедленно принеси амазонку!
— Попробуй только, Нэн! — прошипела Мередит.
— Я ждала двадцать четыре года, пока ты поумнеешь и образумишься, Мередит, — провозгласила Нэн, расправляя складки темно-зеленой амазонки. — Если бы ты меньше беспокоилась о счастье других, скорее бы нашла собственное, это ясно как Божий день!
И с этими словами она набросила платье на голову Мерри. Та, с невыразимым ужасом поняв, что ей не совладать с этими двумя и что они возьмут верх, невзирая на протесты и сопротивление, со вздохом капитулировала, не в силах вынести унижение.
— Пустите! Я поеду с тобой, если настаиваешь.
Дэмиен с облегченным вздохом немедленно поставил ее на ноги. Отстранив Нэн, она процедила:
— Уходи! Я справлюсь сама.
— Уж это точно, — проворчала Нэн, снова принимаясь укладывать вещи.
— Я подожду тебя внизу, — предупредил Дэмиен и поспешно удалился, надеясь своевременным уходом несколько ослабить напряжение и смягчить гнев Мередит. Но та, спустившись через несколько минут, всем своим видом давала понять, что не желает иметь с ним ничего общего. В глазах стыла ледяная пустота, лицо окаменело, голос звучал глухо и монотонно. Она уселась рядом с ним в карикл, сложила руки на коленях и уставилась перед собой невидящим взглядом.
Как только они добрались до маленького домика в Хайгейте, она твердым шагом вошла в гостиную и повернулась лицом к Дэмиену.
— Итак, сэр, что вы имеете мне сказать?
— Да в чем дело, черт возьми? — раздраженно допытывался Дэмиен. — Почему ты так себя ведешь?
— И ты еще спрашиваешь? После того как обошелся со мной так жестоко… унизительно…
— Мерри, умоляю, прости меня. Это было недопустимо, но что еще мне оставалось?
— Смириться с моими желаниями, конечно, — процедила она. — Но, разумеется, есть вещи, на которые ты просто не способен, тем более если они еще и противоречат твоим собственным намерениям.
Дэмиен глубоко вздохнул и подошел к буфету, где стоял графин с шерри.
— Хочешь бокал?
— Нет, спасибо, — сдержанно ответила она, — час достаточно ранний.
— Не скажешь мне, чем вызван весь этот шум? — продолжал он, осушив полбокала вина. — Единственное преступление, которое я совершил, — не дал тебе стать притчей во языцех во всем городе.
— Ты считаешь, что сговариваться за моей спиной с братьями вполне в порядке вещей? — поинтересовалась она, надменно подняв бровь. — Полагаешь, что приглашать куда-либо моих подопечных, не спросив меня, — это поведение истинного джентльмена? Ты даже не подумал, как отвратительно вступать в сговор с невинными детьми в своих собственных интересах, которые, мягко говоря, идут вразрез с моими, а следовательно, и с их тоже!
