– Не волнуйся, – сказала она, отнимая руку. – Все в порядке.
Но это были только слова. У подножия лестницы слезы градом покатились по ее щекам. Лидия подхватила юбки и бросилась бегом. Подбегая к своей комнате, она уже рыдала в голос.
Вы полагаете, что есть разница между душой и телом? Значит, вам не дано ни того, ни другого.
Оскар Уайльд. «Хамелеон»
Спустя какое-то время Лидия вернулась к действительности. Она лежала в полузабытьи на полу в гардеробной. Платье совершенно сбилось – те пуговки на спине, до которых она не сумела дотянуться, так и остались застегнутыми. О том, чтобы обратиться за помощью к Роуз, страшно было и подумать. Никогда еще Лидия не чувствовала такого всеобъемлющего одиночества.
Она повернулась на спину и лежала, вспоминая пустоши и свою наивную веру в то, что они с Сэмом отлично дополняют друг друга. Тогда ей казалось, что он понимает и принимает в ней все, в том числе потребность познать себя, выяснить, на что еще она способна помимо того немногого, что от нее ожидалось. Там, на пустошах, она была просто Лидди Браун, горничная – бойкая на язык, дерзкая и отважная, и Сэму это как будто нравилось. Он упорно не желал верить в то, что она дочь виконта – лицемерная, напыщенная, распутная и сварливая. Как же нужно презирать женщину, чтобы при всех так ее унизить?!
Лидия сказала себе, что ей совершенно все равно, – и снова разрыдалась. Ей не было все равно, о нет. То, что думал о ней этот несносный американец, было чрезвычайно важно. Она лежала, не в силах подняться, переходя от гнева к отчаянию, от обиды к досаде. Но самым сильным и упорным чувством был стыд, мучительный и упорный. Недавняя сцена в музыкальной комнате рисовалась чем дальше, тем ужаснее. Она подошла, чтобы сдаться на милость Сэма, а он ее грубо оттолкнул.
По коридору приблизились осторожные шаги. Лидия встрепенулась – Роуз! Наконец-то! Она ее все-таки простила! Наверняка кто-нибудь из лакеев был в курсе того, что случилось в музыкальной комнате, и поспешил довести пикантную новость до сведения всей прислуги. Это заставило Роуз пересмотреть свое поведение, она спешит утешить хозяйку.
Лидия медленно поднялась, зеркало отразило растрепанную, заплаканную молодую женщину в полурасстегнутом платье. Дверь гардеробной отворилась. Появился Сэм. Лидия непроизвольно схватилась за кромку корсажа, стараясь натянуть его повыше.
Бог знает почему, больше всего ее поразило то, что Сэм в шляпе. Этот экзотический головной убор совершенно не подходил к его элегантному наряду, белоснежной рубашке и уж тем более – к розе в петлице смокинга. Впрочем, еще меньше сюда подходили его поношенные сапоги. Широкие поля стетсона, по обыкновению, затеняли глаза.
– Ах, вот ты где, – сказал он будничным тоном.
– Где же мне еще быть? – нелюбезно спросила Лидия, прилагая все силы, чтобы взять себя в руки.
С минуту Сэм молчал, просто смотрел из-под полей своей шляпы. Этот пристальный осмотр заставил Лидию заново осознать, как она выглядит.
– Значит, – сказал он наконец, – я все неправильно понял? Ты послала мне шляпу из наилучших побуждений?
Из каких же еще? Он, должно быть, шутит!
– Именно так, из наилучших.
– Черт возьми, как глупо.
Что глупо? Его ошибка или ее поступок? Впрочем, есть вещи поважнее.
– У меня задержка! – выпалила Лидия. – И утренняя болезнь! Понимаешь, что это значит?
У Сэма в буквальном смысле отвисла челюсть. Они в оцепенении стояли друг против друга. Потом Сэм почесал в затылке, сдвинув стетсон чуть ли не на самый нос.
– Так…
И это все. Снова продолжительное молчание. Лидия ждала, не решаясь дышать.
– Значит, ты беременна… От меня?
Она задохнулась вне себя от бешеной ярости. Мерзавец! Ублюдок! Скотина!
– Вон! Убирайся вон! Я не хочу тебя больше видеть! Бесчувственный чурбан!
Схватив первое, что попалось под руку – бальную туфельку, – она метнула ее в Сэма. Тот уклонился.
– Значит, от меня.
– От кого же еще?! Где, скажи на милость, я найду другого такого негодяя? Такую безответственную личность! Такого пройдоху!
Сэм слушал, сдвинув брови. Потом лицо его разгладилось, уголки губ приподнялись. Это еще не была улыбка, но явный намек на нее.
– Приятно слышать, что я единственный в своем роде.
Множество неясностей разрешилось, на все вопросы разом нашелся ответ.
Лидия прислала шляпу не потому, что желала от него избавиться. Это был знак примирения. Более того, это было признание того, что он ей небезразличен. Хорошо. Просто отлично! Ощутив внезапную слабость в коленях, Сэм привалился к дверной притолоке.
«Иногда людям просто не обойтись без выяснения отношений, – думал он, – а это как раз то, в чем я полный профан». Никто не умеет лучше заварить кашу, но вот расхлебывать ему никогда не удавалось. Нет, правда, у него нет к этому ни малейших способностей. Он так плохо разбирается в сложной женской натуре, что шарахается, как от удара, когда ему уже протягивают желаемое на блюдечке. Ну и, конечно, наоборот.
Что, черт возьми, говорят в подобных случаях?
– Тебе не о чем беспокоиться, я сейчас же приму меры…
– Меры? – Лидия фыркнула. – Дорогой Сэм, ты не добрый доктор, а я не больна, я просто беременна! Я не
нуждаюсь ни в твоем сострадании, ни в твоей помощи. Все, что мог, ты для меня уже сделал. – У нее
вырвался нервный смешок. – Я научилась обходиться без лекарств!
Сэм был озадачен: о лекарствах и речи не шло. Он еще немного поразмыслил над тем, как все исправить, как перекинуть мостик через разделившую их трещину. Нельзя же просто хлопнуть Лидди по спине и сказать: «Дружище, забудем прошлое!» Именно так он поступил бы с приятелем при любых разногласиях, с мужским полом это обычно срабатывает. Женщины – иное дело. Что предпринять?
Заняться любовью! Что – что, а это никогда не подводит!
– Итак, – вкрадчиво сказал Сэм, едва сдерживая широкую улыбку, – ты беременна.
Лидди возвела глаза к небу.
– А знаешь, ведь в этом есть и хорошая сторона.
– Интересно, какая? Что забеременел не ты, а я?
– Ты больше не можешь забеременеть!
– Чтоб ты пропал! Как это не могу, когда я уже беременна?!
– Тише, тише! Именно это я и имел в виду: ты беременна, поэтому можно просто выбросить этот вопрос из головы.
Лидди посмотрела на него, как на душевнобольного.
– Ты что, издеваешься?
– Вовсе нет. – Сэм расцвел в улыбке. – Помнишь тот штрафной поцелуй? Там, в роще? Когда я догнал тебя, повалил и…
Он ощутил движение внизу живота и предпочел не продолжать фразу. Насчет того, чтобы заняться любовью, – это была очень своевременная идея.
