Силвер резко остановилась, раздумывая, откуда этот человек знает ее имя.
— Добрый день. — Она хотела пройти мимо, но человек дорогу не уступал. — Не могли бы вы нас пропустить?
— Прошу прощения, мэм, боюсь, что нет. — Человек опустил взгляд на бумагу, которую держал в руке; это оказалось до боли знакомое Силвер объявление о награде с ее портретом. Она повернулась, чтобы бежать, но незнакомец схватил ее и потащил в переулок.
— Отпусти ее! — крикнул Джордан, колотя похитителя по широкой спине и пытаясь вырвать Силвер из его рук. К ним двинулся еще один незнакомец, почти такой же высокий, как и первый. Он отвесил Джордану удар такой силы, что паренек отлетел к стене магазина.
— Джордан! — Услышав звук удара, Силвер рванулась, пытаясь высвободить руки, но на нее уже начали натягивать мешок.
Сделать это удалось похитителям очень быстро, хотя Силвер и сопротивлялась. Она продолжала кричать, надеясь, что кто-нибудь ее услышит, но плотная ткань и руки держащего ее мужчины заглушали крики. Силвер все еще боролась, стараясь освободиться, как вдруг что-то тяжелое ударило ее по голове. В глазах потемнело, но прежде чем погрузиться в полный мрак, она успела подумать: «Боже милосердный, пусть Морган найдет меня до того, как станет поздно».
— Они схватили ее, капитан! — Джордан начал кричать еще до того, как ступил на палубу, из ссадины на его лбу сочилась кровь. — На нас напали бандиты! Они увезут ее на Катонгу!
Морган уронил бумаги, которые держал в руках, и побежал навстречу Джордану. Он схватил мальчика за плечи и заметил кровь на его одежде, багровый синяк под глазом, порванную рубашку.
— Успокойся, сынок. — Самому ему спокойствие давалось с большим трудом. — Расскажи мне, что произошло.
— Два человека… больших человека… судя по виду, матросы. Они ее схватили. Они хотят получить обещанные в объявлении деньги.
— Черт побери! Я думал, всем уже известно, что деньги востребованы.
— Они про это не знают, капитан. У них в руках было объявление о награде, и они поджидали нас.
— Как давно это произошло?
Джордан заметно смутился.
— Три, а может, и четыре часа назад. Они ударили меня очень сильно, сэр. Я бы до сих пор лежал там, если бы меня не привел в чувство один матрос.
Морган оглядел исцарапанное лицо Джордана.
— Быстро спустись вниз и передай Куки, что я распорядился тебя осмотреть.
— А Силвер?
Морган сжал худенькое плечо парня.
— Мы знаем, куда они ее повезут. — Его руки сжались в кулаки. — Мы направимся на Катонгу чуть раньше, чем планировали.
Только сейчас он заметил небольшой бумажный сверток, который Джордан сжимал в пальцах.
— Что это? — спросил Морган.
Джордан развернул бумагу и достал кружевную вуаль.
— Она купила это на свадьбу.
Морган стиснул зубы. Взяв вуаль дрожащими пальцами, он резко повернулся и направился на корму отдать последние приказания перед отплытием.
Джордан бросился за ним.
— С ней будет все хорошо, верно? Я имею в виду, как только она вернется домой, никто не причинит ей вреда?
— Да, сынок, — ответил Морган, молясь, чтобы это было правдой. — Мы прибудем туда до того, как у кого-либо появится такая возможность.
— Думаю, ты получила удовольствие от твоего маленького… путешествия? — Уильям Хардвик-Джоунс отставил стул с высокой спинкой к краю стола из красного дерева.
— Да, — ответила Силвер, — я получила такое удовольствие, что с нетерпением жду следующего путешествия в самом ближайшем будущем. — Ей не следовало с ним пререкаться; она знала, что это опасно, но остановить себя не могла.
Рука отца с силой сжала спинку стула.
— Думаю, моя дорогая, путешествия тебе на некоторое время придется отложить.
Силвер не ответила, позволяя отцу усадить себя за стол. Уильям сел с противоположной стороны. Он совершенно не изменился за прошедшее время и, как всегда, был одет в черный вечерний костюм, парчовый жилет и широкий белый галстук.
Силвер прибыла на Катонгу в полдень, на следующий день после того как была похищена. Она пришла в себя, когда небольшой кеч[7], взявший ее на борт, покинул залив Карлайл и ушел так далеко от берега, что остров уже казался далекой точкой на горизонте.
Как только она добралась до дома, ее провели прямо в ее комнату, заперли там и приказали отдохнуть, что она посчитала вряд ли возможным. Когда Милли, горничная второго этажа, появилась в ее комнате, принеся поднос с едой. Силвер стояла у окна, глядя сквозь решетку на море. Ее страшила мысль о том, что ее ждет впереди, но все же в ней горела надежда, что Морган уже обнаружил ее исчезновение и догадался, где ее искать.
Силвер посмотрела на стол, заставленный поблескивающими хрустальными бокалами, серебряными приборами и фарфоровыми тарелками с золотыми ободками. Подняв глаза чуть выше, она встретила взгляд отца, холодный и мрачный.
— Ты не хочешь мне об этом рассказать?
— О чем? — невинно спросила Силвер, делая глоток вина. — О моей поездке в Джорджию или о путешествии в Мексику? Уверяю тебя, первая была очень неприятной. Второе, однако, можно назвать… интригующим… если не сказать больше.
— А что насчет майора Траска?
«Не говори этого! Не говори!»
— Мы собираемся пожениться.
Уильям рассмеялся; из его горла вырывались неприятные булькающие звуки.
— Это он так сказал? То, что он намерен жениться? Я не ожидал, что он прибегнет к подобной уловке, чтобы расположить тебя к себе.
— Ты можешь думать, как хочешь. Морган придет за мной.
Уильям бросил на нее быстрый взгляд, потом пожал плечами.
— Пусть приходит, — холодно произнес он и расправил салфетку на коленях. — Я должен опекать тебя по закону. Ты всего лишь женщина; у тебя прав не больше, чем у чернокожих с плантации. Я откажу ему в твоей руке, если он и в самом деле решит ее просить. Затем я отошлю его прочь.
— Ты не сделаешь этого.
Уильям поджал губы.
— Не сделаю? Как быстро ты все забываешь! Здесь, на Катонге, законы устанавливаю я. Ты останешься со мной.
От этих слов Силвер словно оцепенела. Когда она поднесла ко рту бокал с вином, чтобы сделать еще один глоток, ее пальцы дрожали.
— Почему? Почему ты хочешь держать меня здесь против моей воли?
Уильям улыбнулся, его темные глаза стали жесткими.
— Мы оба знаем почему, Салина. После твоего… путешествия… с майором ты должна понимать это лучше, чем раньше. В каком-то смысле я даже ему благодарен.
— За что?
Его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на груди.
— Мне совершенно ясно, что ты больше не девственница. Хотя для меня это и прискорбно, но, думаю, теперь ты станешь податливее.
