Виктор не удостоил мужчину ответом. Он протянул Бонни руку и помог ей сойти с помоста, причем заметил, что его проводила горящим взором очень худощавая красивая молодая женщина, которая стояла на помосте, держа ребенка на руках. Виктор надеялся, что она не ожидала, что он купит также и ее.
Когда Бонни почувствовала булыжники мостовой под своими босыми ногами, ее напряжение вылилось в рыдания. Она упала перед Виктором на землю и обняла его ноги:
— Спасибо, месье, спасибо, спасибо, мец Виктор…
Виктор, с одной стороны, был тронут ее благодарностью, но, с другой стороны, ему стало стыдно, и он поднял ее на ноги.
— Ради бога, Бонни, не привлекай к нам еще большего внимания! — сердито сказал он. — Не надо меня благодарить. Только, если можно, не убегай от нас снова, иначе это дорого мне обойдется, да и к тому же я не каждую неделю бываю на этом рынке. А теперь давай-ка сначала сотрем вот это… — Он вытащил из кармана носовой платок и удалил бóльшую часть белил с лица Бонни. — Нам также понадобится что-нибудь, что ты сможешь надеть поверх платья. Этот жакет…
— Я никогда не носила такую одежду, — заикаясь, проговорила Бонни. — Я имею в виду, будучи Бобби…
Виктор понял. Бобби не был франтом, как остальные пираты, а Бонни чувствовала себя униженной именно из-за того, что ее принудили участвовать в этой злобной пародии на пиратские обычаи.
Доктор огляделся по сторонам, ища что-нибудь подходящее, и на следующем углу обнаружил прилавок с дешевой ношеной одеждой. Он быстро купил неброскую темную накидку. Бонни тут же освободилась от ненавистного жакета, хотя ей при этом явно было стыдно. Платье с разрезами выставляло напоказ ее грудь и бедра. На аукционе с нее, конечно же, сняли бы этот жакет и в таком виде выставили на всеобщее обозрение. Виктор был рад, что принял решение избавить ее от этого позора.
В то время как Бонни поспешно надевала накидку поверх платья, молодой врач заметил, что глаза худощавой черной красавицы на подиуме все еще были устремлены на него и на Бонни. Ему стало не по себе.
— Мы уходим, Бонни, — произнес он в конце концов. — Пойдем домой. Там ты сразу же сможешь переодеться. Твоя старая одежда, наверное, все еще хранится у Амали.
Во время пребывания Бонни у Дюфренов женщины перешили для нее два платья служанки.
Бонни, которая между тем уже взяла себя в руки, покачала головой:
— Нет… нет. Извините… извините меня, мец Виктор. Сначала… сначала нам нужно найти Цезаря.
Виктор удивленно посмотрел на нее.
— Цезарь тоже здесь? — спросил он. — Что произошло, Бонни?
Девушка взволнованно поведала ему о том, что случилось с ними. Ее голос срывался.
— А потом они заковали его в цепи… вместе со многими другими огромными парнями. Двое из них были похожи на убийц, — сказала Бонни после того, как объяснила, каким образом они с Джефом попали в дом работорговца Корриера. — С ними у него обязательно возникнут неприятности… и…
Бонни побежала впереди Виктора через рынок, лихорадочно оглядываясь по сторонам в поисках своего друга. Виктор не очень охотно следовал за ней. Он не испытывал особого беспокойства из-за огромного негра, тот уж как-нибудь справится с другими рабами. И вообще… Виктор подозревал, что молодой человек не был так уж неповинен в том, что случилось с Бонни и с ним. Кроме того, второй раб обошелся бы ему в еще одно небольшое состояние. За такого крепкого полевого раба плантаторы платили огромные деньги. В семейном бюджете доктора Дюфрена образовалась бы огромная брешь.
Виктор тем не менее не отказался еще раз пройтись по рынку с Бонни, и это можно объяснить его мыслями о Деирдре. Его жена была бы, наверное, счастлива заполучить своего конюха обратно. Она просто не могла смириться с его заменой. Виктор, правда, не совсем понимал почему. Лично ему Леон казался гораздо симпатичнее. Прежде всего, он был более приятным в обхождении, чем самоуверенный пират. Однако ради Деирдре Виктор готов был забрать Цезаря обратно. Ради нее он был готов на все, лишь бы обрадовать ее, хотя и опасался, что друг Бонни не останется у них надолго.
Молодой врач потер лоб. Наверное, Цезарь тут же станет строить планы побега, как только с него снимут цепи, а потом все начнется сначала. В конце концов Виктор решил предоставить это на волю случая. Если они найдут большого чернокожего, он подумает, что можно для него сделать.
Бонни же не испытывала никаких сомнений. Она уже почти забыла о собственной судьбе и теперь беспокоилась лишь о своем друге. Девушка обошла рынок, заглянула на каждый помост, чтобы не дай бог не проглядеть Джефа, и все время озиралась, чтобы убедиться в том, что Виктор идет следом за ней. У врача был такой вид, словно он был не восторге от того, что ему придется выкупать еще и Джефа, и в конце концов Бонни с чувством вины подумала о том, будет ли доктор счастлив, если Джеф снова попадет в его дом. Если правда то, что между Джефом и миссис Дюфрен что-то было… Но этим она займется позже. Сначала нужно спасти его… Бонни даже не заметила, что они уже дважды обошли рынок, так и не найдя Джефа.
— Поиски ничего не дадут, Бонни, — наконец сказал Виктор с сочувствием, но в то же время довольно строго. — Цезаря здесь уже нет. И это неудивительно — надзиратели с плантаций приезжают на рынок очень рано, пока не разобрали самых лучших рабов. А ведь у большинства из них впереди дальняя дорога, и они должны попасть домой еще до наступления темноты.
По крайней мере, так предполагал Виктор. Лично он не хотел бы провести ни одной ночи где-то на дороге с целой группой таких чернокожих, как Цезарь.
Бонни нервно провела рукой по своим коротким волосам.
— Но такого быть не может… он не может… и если… а если мы его все же прозевали… — Она все еще не была готова расстаться со своими надеждами. — Мы могли бы спросить о нем у торговцев! — вдруг подумала она вслух. — У этого… у этого Корриера!
Виктор вздохнул. У него не было ни малейшего желания возвращаться к помосту, на котором Корриер выставлял на продажу своих проституток. Однако они все равно были недалеко от него, и если от этого зависело счастье Бонни…
Возле помоста Корриера продолжались торги. Корриер предлагал на продажу «жемчужину сегодняшнего дня», как он объявил с мерзкой улыбкой. И действительно, мужчины наперебой предлагали свою цену. Высокая африканка, которая стояла на подиуме, прижимая к себе ребенка и глядя в пустоту, между тем осталась почти обнаженной. Корриер стягивал с ее тела один предмет одежды за другим. Женщина, однако, казалось, не испытывала стыда. Она была похожа на статую из черного камня. Мужчин это сводило с ума. Однако только двоих из их числа можно было считать серьезными покупателями. Виктор знал одного из них. Толстому грязному Пти принадлежало несколько борделей в порту. Время от времени некоторые из его девочек приходили к Виктору на прием для бедняков. Другой мужчина едва ли выглядел симпатичнее. Он постоянно облизывал губы, и вид у него был злобный и недовольный. Виктор пожелал молодой женщине, чтобы выиграл Пти.
