Величавая павана подошла к концу, и музыканты заиграли лавольту. Велвет пригласил лорд Эссекс, и Алекс отправился хлебнуть холодного вина.
Взяв у проходившего лакея с подноса кубок, он нашел тихий уголок подальше от танцующих. У него не было сомнения, что Елизавета Тюдор держала самый элегантный, остроумный и цивилизованный двор во всем христианском мире. Он с удовольствием проводит время в Англии, но как же хочется вернуться домой! Он тосковал по чистому свежему воздуху своей родины, вдыхая зловонный воздух Лондона. Он мечтал побродить по холмам вокруг Дан-Брока, сопровождаемый своими собаками, вместо толкотни на улицах этого города, где он должен ходить со своими людьми, чтобы отпугнуть грабителей. Он соскучился по своему замку, по простой пище, он хотел, чтобы Велвет была только с ним, без всех ее родственников и друзей. Ему надо так много показать ей, разделить с ней радость встречи с родным домом! Да, он очень хочет побыстрее убраться отсюда.
— В одиночестве, милорд? Как мне повезло. — Перед ним стояла Мэри де Боулт в полосатом серебристо-золотом платье, уперев руки в бока. Он вдруг заметил, что она выглядит какой-то отцветшей. Неужели ее волосы всегда были такими тусклыми?
— Мадам… — Его поклон был малообнадеживающим, а голос и вовсе обескураживающим.
— Мадам! — передразнила она его безрадостно, и он заметил, что она пьяна. — Было время, Александр Гордон, когда я была «дорогой»и «любимой», а не какой-то там «мадам». Вы обижаете меня, милорд! Более того, вы оскорбили меня, и я намерена посчитаться с вами!
— Да неужели, мадам? И чем же я оскорбил вас? Отказом стать вашим любовником? Нежеланием пройти той дорогой, по которой прогулялись многие? Вы предлагали себя, мадам, и, хотя я был не прочь пофлиртовать с вами и поиграть в ухажера, я никогда не давал вам повода подумать, что между нами может быть что-то большее. — Выражение его лица было ледяным и презрительным.
— Вы использовали меня, чтобы завлечь в свои сети эту рыжую сучку! — яростно прошипела она.
— Вы тоже использовали меня, мадам! Вам чрезвычайно нравилась идея увести меня у одной из фрейлин королевы. Вам нравилась мысль, что вы заарканили шотландского графа, и вы неблагоразумно выгуливали меня на глазах всего двора, как комнатную собачонку. Вы получили за ваши услуги хорошую плату, мадам. Насколько я помню, я был весьма щедр. Вам не на что жаловаться, леди де Боулт. Мое отношение к вам было честным и благородным по любому счету.
— Подонок! — прошипела она и, подняв руку, попыталась влепить ему пощечину.
Александр Гордон перехватил ее руку на полпути, сжав ей пальцами запястье. Когда он заговорил, голос его был опасно спокоен:
— Нет, мадам, и, будь вы мужчиной, вы были бы вызваны на дуэль.
Их глаза встретились в смертельном поединке. Потом без предупреждения Мэри де Боулт рванула лиф своего платья свободной рукой и, зажав одну из своих обнаженных грудей, взвизгнула:
— А-а-а, нет, милорд! Как вы смеете так меня оскорблять! Перестаньте! Прекратите! Умоляю вас!
Ее пышные груди бесстыдно вывалились из платья, и на мгновение ее глаза сверкнули триумфом победительницы. Потом она устроила настоящий кошачий концерт, вопя во всю силу своих легких перед уже начавшей собираться маленькой толпой.
— Он попытался… — она несколько раз икнула, якобы подавив рыдание, — он пытался обесчестить меня!
Она рыдала перед собравшимися, демонстрируя разорванное на груди платье.
Через толпу любопытствующих придворных протолкался лорд де Боулт.
— В чем дело, милорд? Что вы сделали с моей женой? Я требую, чтобы вы ответили мне!
Алекс только теперь начал приходить в себя от удивления. Рядом с ним появилась Велвет, сопровождаемая Эссексом.
— Что происходит, милорд? — спросила она тихо, понимая его состояние.
Алекс пытался найти приемлемое объяснение, ибо сваливать все на женщину было не в его привычке. Однако, быстро взвесив все «за»и «против», он не нашел для себя никакого выхода из этой чрезвычайно трудной и щекотливой ситуации. Глубоко вздохнув, он сказал:
— Ваша жена, милорд де Боулт, возжелала поссориться со мной. Когда я не позволил ей ударить меня, она разорвала на себе платье, пытаясь представить случившееся так, что это якобы моих рук дело, и тем самым попытаться мне отомстить.
— Нет, Клиффорд! Нет! — вскричала леди де Боулт. Потом она разрыдалась. — Он пытался приставать ко мне прямо здесь, в этом алькове, а когда я ему отказала, набросился на меня. Клянусь тебе!
— Ха! — оборвал ее граф Эссекский. — Более чем вероятно, это вы приставали к нему, и он отказал вам! Я подозреваю, что здесь подвергалась опасности честь лорда Гордона, а не ваша.
Собравшиеся вокруг рассмеялись.
— Вы называете мою жену лгуньей, милорд Эссекс? — потребовал объяснений Клиффорд де Боулт, выступая вперед.
— Подумайте своей головой, приятель, — отвечал Эссекс. — Леди де Боулт достаточно хороша, но в сравнении с графиней Брок-Кэрнской она — раскрашенный булыжник рядом с прекрасной жемчужиной. Я верю лорду Гордону. Забирайте свою жену домой и задайте ей хорошую трепку. Негоже устраивать спектакль в присутствии королевы.
Слова графа Эссекского звучали весьма правдоподобно, и в глубине души лорд де Боулт знал, что он прав. Но признать это открыто — нет, невозможно, это ляжет позорным пятном на его доброе имя. Его честь и так опорочена случившимся, и, пока она не будет отмыта, он не сможет бывать при дворе с высоко поднятой головой. Он холодно взглянул на лорда Гордона и сказал:
— Завтра утром, как только рассветет, у поля Брайтуотор, милорд.
Алекс кивнул.
— Как вам будет угодно, сэр, — ответил он.
— Нет! — крикнула Велвет. — Я не разрешаю! Нет, Алекс!
Алекс повернулся к Эссексу:
— Вы не откажетесь быть моим секундантом, Роберт? Эссекс медленно кивнул, но не смог удержаться, чтобы не сказать:
— Стоит ли того эта шлюха, Алекс?
— Это дело моей чести, Роберт, поставленной под угрозу сегодняшним скандалом. Через несколько дней Велвет и мне предстоит уехать в Шотландию. Как я смогу когда-нибудь вернуться в Англию, если эта история будет висеть на мне? Это невозможно, следовательно, дело должно быть улажено честью до моего отъезда в Шотландию. — Нет! — Велвет почти кричала. — Вы хотите поставить под угрозу свою жизнь и наше будущее из-за этой лживой проститутки. Нет, сказала я! Нет!
Мэри де Боулт очень веселилась, наблюдая сцену, которую она так удачно разыграла. Будет дуэль, и дуэль из-за нее! Гнев и разочарование из-за того, что ее отверг этот шотландец, отодвинуты на задний план столь приятным развитием событий. Потом она услышала слова Велвет. Собрав на груди обрывки лифа платья, она сердито взглянула на свою соперницу и гневно сказала мужу:
