Как и прошлый раз, когда они сюда приезжали, Морозини остановил машину вдалеке и спрятал ее за деревьями; отсюда начинался небольшой спуск, по которому можно было двигаться с включенным мотором.
— Высший класс! — оценил Видаль-Пеликорн. — Если в доме кто-нибудь слышал шум мотора, он подумает, что машина едет в сторону Иерихона.
— Именно на это я и рассчитывал. Как видишь, сэр Перси еще не лег: в библиотеке горит свет. В его возрасте люди спят немного: я даже не представлял себе, как это я смогу направить луч электрического фонарика прямо в перепуганное лицо внезапно разбуженного калеки.
— Мы, как я погляжу, по-прежнему галантны? Но мы все-таки не дойдем до того, чтобы звонить?
— Идиот! — проворчал Альдо, передернув плечами. — Мы войдем именно тем способом, который так хорошо тебе удается. Показывай дорогу! Готовы, Эзекиель?
— На все, князь! Я вам уже это сказал.
И в руке подростка внезапно блеснул пистолет, вещественное доказательство того, что служение Иегове вовсе не отменяет инстинкта самосохранения.
— Уберите это пока! Может быть, позже и придется им воспользоваться.
Трое ночных посетителей, один за другим, перебрались через стену и бесшумно, словно кошки, подкрались к подножию той самой террасы, с которой несколько месяцев тому назад Альдо с Адальбером любовались великолепным солнечным закатом, пылавшим над Иерусалимом.
Просторная комната была залита мягким светом и дышала вечерним покоем и уютом. Да и в самом деле, разве могло существовать более мирное зрелище, чем этот старик, сидевший в большом кресле у письменного стола — кресло на колесах сейчас стояло в сторонке. Старик, перебиравший какие-то заметки, время от времени поглядывая на красивую молодую женщину, которая, полулежа на диване, потягивала шампанское и была хороша как никогда в темно-синем бархатном платье, украшенном лишь трижды обвивавшей хрупкую шейку жемчужной нитью. Других драгоценностей на ней не было, если не считать пары серег с великолепными грушевидными жемчужинами.
Если при виде Хилари друзья удивились, то удивились не столько тому, что она расположилась здесь, как у себя дома, — они ведь уже раньше догадались, что ее таинственным заказчиком был именно сэр Перси, — сколько тому, что она все еще здесь! Разве не логичнее было бы для нее, запрятав свою пленницу в надежное место, вскочить в первый же поезд или на первый же подвернувшийся корабль, идущий в любом направлении, лишь бы убраться подальше отсюда? Так нет же, она преспокойно разлеглась на диване, потягивая шампанское и улыбаясь мужчине, который как раз в эту минуту поднял свою прекрасную голову и окинул грациозную фигурку таким взглядом, что у невидимых наблюдателей не осталось ни малейшего сомнения в природе его чувств: это был взгляд бесконечно влюбленного и вместе с тем беспредельно счастливого человека.
— А я-то думал, — еле слышно прошептал Альдо, — что она могла оказаться еще одной его внебрачной дочерью, или, может быть, племянницей, или…
— …или любовницей! — закончил за него Адальбер. — Может быть, он вовсе и не парализован, как все считают!
— Но ты же сам мне говорил, что он уже много лет прикован к инвалидной коляске… Если память меня не подводит, после какого-то несчастного случая на раскопках?
— Тише! — перебил их Эзекиель. — Она что-то говорит!
В самом деле, Хилари только что нарушила свою соблазнительную позу, поднялась с дивана и, подойдя к сэру Перси, обвила его шею рукой.
— Вы ведь знаете, миленький мой, — сказала она, — что завтра на рассвете я уезжаю. Дайте мне взглянуть на них в последний раз!
Персиваль Кларк повернул голову и потянулся губами к обнимавшей его обнаженной руке.
— Мне бы очень хотелось оставить их вам, любовь моя, потому что вы вполне их заслужили, но я слишком долго их искал… Я верю в могущество, которое эти камни дарят тому, кто умеет говорить на их языке.
— О, мне хорошо известны ваши таланты медиума!.. Но ведь говорят, будто эти камни могут принести несчастье?
Только женщинам, потому что они видят в этих изумрудах всего лишь редкостное украшение. Бог дал их мужчине, и только мужчина может иметь с ними дело… И то не всякий! Не каждому это дозволено! — надменно прибавил он.
— Тем не менее я принесла их вам и со мной не случилось ни малейшей неприятности. Так вы покажете их мне еще разочек? Признаюсь, что красота этих изумрудов меня завораживает. У них такой необычный, такой насыщенный цвет!
В голосе молодой женщины внезапно прозвучала настолько очевидная страсть, что старик-археолог не удержался от улыбки.
— С каким жаром вы говорите, дорогая моя! Я даже не уверен, благоразумно ли будет доставать их?
— Вполне! Я обещаю вам, что смогу себя сдержать! Сэр Перси откатился в своем снабженном колесиками кресле к одному из стеллажей с книгами, открыл нижнюю дверцу шкафа, сунул руку внутрь, и внезапно выдвинулся спрятанный в резьбе ящичек: в нем на черной бархатной подушке покоились изумруды. Старик с оттенком даже какой-то почтительности взял в каждую руку по драгоценному камню и, не закрывая потайного ящика, оттолкнулся, чтобы вернуться вместе с креслом к большой мраморной плите, лежавшей на каменных львах и служившей ему письменным столом. Изумрудов, зажатых у него в кулаках, не было видно. Опершись локтями на подлокотники кресла, закрыв глаза, он застыл в неподвижности, бессознательно приняв торжественную позу Первосвященника. Хилари, не в силах дольше терпеть, раздраженно воскликнула:
— У вас еще будет Достаточно времени для того, чтобы испытать их силу! Дайте их мне! Мне до того хочется к ним прикоснуться!
Словно нехотя и даже как будто бы через силу, Персиваль Кларк разжал руки и протянул ей изумруды на раскрытых ладонях. Молодая женщина жадно схватила камни.
Потом, осторожно держа изумруды кончиками пальцев, повернула их, чтобы полюбоваться их игрой в свете большой бронзовой лампы, стоявшей на мраморе стола.
— Поразительно! Какое великолепие! И посмотрите, как мне идет этот роскошный цвет!
Она подошла поближе к старинному зеркалу, стоявшему на столике с гнутыми ножками, и, приложив изумруды к лицу, справа и слева, залюбовалась собой. Но голос сэра Перси, внезапно сделавшийся резким и отрывистым, вернул ее к действительности:
— Я не знаю ни одной женщины, которой не были бы к лицу эти камни, и именно это делает их такими опасными. Сейчас же отдайте мне изумруды!
— О, можно еще только одну минуточку подержать их?.. Они так восхитительно смотрятся!
— Да, но с такими драгоценностями не играют. Верните их мне. И побыстрее!
На этот раз просьба прозвучала несомненным приказом. Лицо археолога словно окаменело, и властное пламя его взгляда, казалось, обжигало ту, на кого он смотрел. Она нерешительно повела плечами, как будто старалась прогнать неловкость, но, укрощенная, неохотно направилась к протянутой руке. Именно эту минуту Альдо и выбрал для того, чтобы появиться на подмостках. Окно оставалось приоткрытым, и он, одним прыжком перемахнув через подоконник, оказался в комнате как раз вовремя для того, чтобы выхватить изумруды, которые в это мгновение переходили из одних рук в другие.
