— Конечно, когда наступит ваша очередь делать то же самое, ваш муж будет выглядеть не так прилично, — продолжала Агнес, роняя время от времени из складок одежды маленькие хрупкие лавровые листья и шалфей. — Мне однажды довелось лицезреть содранную с тела кожу, прибитую гвоздями к воротам одного еврейского дома в Ньюарке. Трудно было даже предположить, что она принадлежала человеку, — вся желтая и сморщившаяся; им сначала следовало бы ее хорошенько выдубить, прежде чем выставлять на всеобщее обозрение.
На Линнет снова нахлынул приступ тошноты; ее позыв к рвоте последовал незамедлительно после слов Агнес, и такой сильный, что она все равно бы не успела дойти до гардеробной, и ей пришлось воспользоваться своим платком, сдернув его с головы.
Агнес прищелкнула языком.
— Вам плохо, моя дорогая? — спросила она своим хриплым голосом, притворяясь заботливой, хотя у нее это плохо выходило. — Когда же должен появиться ребенок?
— Мне плохо от вашей болтовни, — с трудом проговорила Линнет, убирая свой испорченный платок. «Господи, дай мне силы, Пресвятая дева Мария, помоги», — мысленно молилась она, понимая, что больше не сможет этого вынести.
— У вас слишком нежное сердце, какое, впрочем, когда-то имела и я. Может быть, во мне вы видите саму себя? — Агнес наклонила голову, глядя на Линнет своими ужасными проницательными глазами. — Но вы все-таки беременны? Я в своей утробе выносила достаточное количество детей, чтобы хорошо в этом разбираться.
Встав, Линнет пошла выбросить свой испачканный платок в ведро с отходами.
— Вам нет до этого никакого дела, — ответила она холодным тоном, который, как она надеялась, придаст ей мужества.
— Нет есть, — пробормотала Агнес. — У вас в животе зреет семя внука Морвенны де Гейл. Нам придется самим с ним покончить, если вы не распрощаетесь с ним по собственной воле. И не нужно поглядывать на дверь. На лестнице стоит охранник, и он получил распоряжение пропускать вас только со мной. Подойдите-ка. — Она махнула рукой. — Помогите мне лучше одеть мужа, его пора отнести в часовню. Он не должен предстать перед алтарем в одной рубашке. Так не подобает.
Линнет попятилась назад, прочь от подзывающих пальцев Агнес, чувствуя к ней глубокое отвращение; она двигалась до тех пор, пока ее спина не уперлась в стену и ей просто некуда было идти дальше. Агнес ухмыльнулась, пожав плечами и вновь поворачиваясь к покойному.
Линнет медленно соскользнула вниз, опустившись на низкий деревянный сундук, покрытый слоем пыли. Усевшись на него, она попыталась сохранить спокойствие, но мысли постоянно возвращались к нависшей над ней и над ее нерожденным ребенком опасности. Словно откуда-то издалека, до ее сознания долетали обрывки фраз, указаний Агнес, повелевавшей то опускать, то поднимать покойного, натягивая на его одеревеневшее тело парадную одежду, которой прежде Вильям Железное Сердце всегда избегал, но теперь помимо своей воли становился похожим на разряженную куклу, выставившую напоказ свое пышное убранство.
— Вам нельзя сопровождать меня в часовню с непокрытой головой, — проворчала Агнес, обращаясь к Линнет. — В этом сундуке вы найдете то, что вам нужно. Приведите себя в порядок, хотя бы ради священника.
Все предметы кругом заплясали перед глазами Линнет, комната завертелась, проваливаясь куда-то в пустоту. Она хотела категорически отказать Агнес, но понимала, что ее единственный шанс избавиться от этой сумасшедшей — убедить Рагнара перевести ее в другое место, подальше от матери, если он хочет сохранить ей жизнь, чтобы использовать в своих далеко идущих планах.
Она робко повернулась и, опустившись на колени, подняла крышку сундука, на котором только что сидела. Сразу же в нос ударил запах увядших трав. Линнет начала разбирать сложенные ночные рубашки и летнее нижнее белье. Не обнаружив платка, она стала рыться еще глубже, пока, наконец, не нашла две шелковые ткани — одну зеленую, поменьше, и другую нежно-голубую. К последней по-прежнему была пришпилена небольшая брошь в виде бронзовой лошадки.
Линнет взяла именно второй платок, но, когда она потянула его, оказалось, что брошь зацепилась за лежащую под ним одежду. Она подняла обе вещи, чтобы распутать их, и вдруг на дне сундука заметила платье, сшитое из зеленого бархата с потускневшей серебряной каймой. Когда она получше разглядела его, то обнаружила, что покрой соответствовал фасону, модному в те времена, когда она была еще совсем маленькой девочкой. Оно явно могло бы подойти лишь женщине, ожидавшей ребенка.
— Боже милостивый, — прошептала она, посмотрев в сторону Агнес. Старуха не выказывала пока никаких признаков недовольства, увлекшись похоронными приготовлениями Железного Сердца и не обращая внимания на невестку, рывшуюся в одеждах.
Линнет заинтересовалась, мог ли этот сундук принадлежать Морвенне. Носила ли она когда-нибудь эту голубую вещь с брошью? А то шелковое полотно одинакового цвета с зеленым платьем и так ему подходящее?
Осторожно, дрожащими пальцами, она накинула на голову голубой платок, концы которого крепко связала под подбородком.
Агнес обернулась. Ее маленькие глазки выпучились, как у совы, когда она увидела открытый сундук.
— Не этот сундук, — раздраженно отрезала она, — а тот, который стоит рядом. — Она указала пальцем на второй, более крупный ящик, расположившийся у стены неподалеку. Но затем она безразлично махнула рукой. — Не имеет значения. Мод все равно не пользуется им.
— Он принадлежал Мод?
Агнес пожала плечами.
— Я же сказала — это не имеет никакого значения.
Линнет вытащила зеленое платье, встряхнув его как следует, и подняла повыше, держа перед собой.
— Это ее?
Если бы Агнес в тот день имела голос, она бы непременно закричала, набрав в легкие побольше воздуха. Раскрыв рот, она уставилась на помятую зеленую материю, на широкие рукава и широкую серебряную кайму. Краска схлынула с ее лица, превратив его в бледно-желтую восковую маску. Старуха хватала руками воздух, как бы пытаясь дотянуться до невидимого врага, злобно сверкая глазами.
— Я же приказала его сжечь! — прохрипела она. — Глупая старая дура, мне не следовало разрешать ей оставаться здесь и минуты. Так она отплатила за мою доброту, неблагодарная скотина. Ей бы только утешать Вильяма и его отпрыска от этой потаскухи, вместо того чтобы скрашивать мое одиночество. Дайте его мне! — Вытянув пальцы вперед, она зашагала к Линнет.
— Вы сильно навредили себе, когда убили Морвенну, не так ли? — Линнет отошла в сторону, пытаясь уклониться от Агнес. Вооруженная зеленым платьем, как знаменем, она больше не испытывала страха перед ней. — Она навсегда осталась в памяти вашего супруга такой же свежей и молодой, какой он когда-то знал ее.
