— Спасибо.
Коллингвуд ушел с несколько успокоенным видом. Оставшись вдвоем с Марго, Робин спросил ее:
— Ты все поняла, что следует из рассказа Коллингвуда?
Марго задумчиво кивнула. Шпион должен уметь делать выводы из отрывочных сведений, и оба они были в этом деле непревзойденными мастерами.
— Но как это доказать? — спросила Марго.
— Неопровержимых доказательств и не нужно. Если удастся разузнать кое-какие подробности, я сумею ее убедить. — Радуясь, что у него появилась возможность помочь Макси, Робин встал. — Ну, я пошел. Когда вернусь — не знаю.
— Я дам тебе ключ от входной двери. Будет неприлично, если ты откроешь ее отмычкой. А за Макси я присмотрю и не позволю ей сделать какую-нибудь глупость. Если тебе еще что-нибудь понадобится, пришли посыльного.
— Спасибо, Марго. Вообще-то я знаю, к кому обратиться за помощью.
Дверь была приоткрыта. Робин постучался и туг же вошел. Лорд Стретмор рассеянно поднял голову от бумаг, но, увидев Робина, тут же заулыбался и поднялся из-за стола.
— Рад видеть тебя в Уайтхолле, Робин. Вчера мы очень мило провели вечер, но поговорить нам с тобой так и не удалось.
— И сегодня не удастся. — Пожав кузену руку, Робин сел в указанное им кресло. — Я зашел на минутку попросить тебя о помощи.
— Проси, что хочешь, — ответил Люсьен. — А в чем дело?
— Мне нужно узнать подробности самоубийства, которое произошло в гостинице недалеко от Ковент-Гардена месяца два, нет, скорее три тому назад.
Люсьен нахмурился, припоминая:
— Отец твоей подружки Макси?
Робин кивнул. Его друг тоже великолепно умел делать выводы из обрывочных фактов.
— Она совершенно обезумела от горя. Они очень любили друг друга. Я хочу найти смягчающие обстоятельства, которые позволили бы ей примириться с его смертью. Надо поговорить с горничной, которая нашла его мертвым, с врачом, который засвидетельствовал смерть, и со всеми, кого Коллинс навестил во время пребывания в Лондоне. Все это я хочу сделать сегодня.
— Может, мне пойти с тобой? — предложил Люсьен. — Вдвоем нам удастся сделать больше.
Робин посмотрел на бумаги, разложенные на столе.
— А ты разве не занят?
— Ничего срочного.
— Прекрасно. Я не очень-то хорошо знаю Лондон, и твоя помощь очень пригодится. — Робин нахмурился. — Мне надо было подумать об этом раньше, но когда дело идет о близком человеке, теряешь голову. Есть такой сыщик с Бау-стрит, Нед Симмонс, которого родные Коллинса наняли, чтобы он замял дело о самоубийстве. Если бы мы его нашли, полдела было бы сделано. Люсьен согласно кивнул.
— Я знаю Симмонса — очень дельный парень. Он обычно околачивается в таверне около Ковент-Гардена. Если нам повезет, мы его прямо сейчас там и найдем.
Робин встал. Кажется, все будет легче, чем он ожидал.
Люсьен тоже встал и взял стоящую в углу трость, но не сразу вышел из-за стола.
— Робин, я давно хотел тебе сказать одну вещь.
— Говори.
Люсьен помолчал, вертя в руках бронзовый набалдашник трости.
— Меня давно грызет из-за тебя моя весьма выносливая совесть, а вот словами я этого выразить не могу. — Он посмотрел на Робина серьезными зеленовато-желтыми глазами. — Наверное, мне просто хочется спросить, очень ли ты злишься на меня за то, что я уговорил тебя заняться шпионажем.
— Но ты же не приставлял мне ножа к горлу, Люсьен, — удивился Робин. — Я принял решение самостоятельно.
— Да, но я сам толком не понимал, чего от тебя требую. — Люсьен вздохнул. — Поначалу все представлялось чуть ли не увеселительной прогулкой. Ты был находчив, и у тебя были потрясающие способности к языкам. Казалось, что тебе самое место в Европе. Будешь помогать мне координировать работу британской шпионской сети на континенте, и Бонапарту скоро наступит конец. Кто же знал, что война продлится еще двенадцать лет!
. — Не вини себя за то, что втравил меня в эту глупость, — мягко сказал Робин. — Ты только на два года старше меня и тоже не понимал, во что это выльется. А мне никто не мог запретить рисковать собственной жизнью.
, — Джайлс так не думал, — возразил Люсьен. — По-моему, он до сих пор не простил мне, какую роль я сыграл в твоей карьере. И вообще, рисковать жизнью — это не самое худшее. Хуже то, что за участие в тайной войне шпион расплачивается своим душевным покоем. — Люсьен нервно вертел в руках трость. — Я испытал это на себе, но, по крайней мере, я большей частою находился в Англии. Если по моей вине и совершались неблаговидные поступки, это происходило далеко, и я не знал людей, которые оказывались в них втянутыми. Тебе же приходилось гораздо труднее. Под конец казалось, что ты на пределе. Еще немного — и твои нервы окончательно сдадут.
Робин был тронут заботой кузена.
— О чем ты жалеешь? О том, что предложил мне работать на свое министерство, или о том, что я согласился?
— В том-то и штука, — сокрушенно сказал Люсьен, — что я не жалею ни о том, ни о другом. В моем деле необходимо жестокосердие. Ты сыграл очень важную роль. Наверное, меня мучает чувство вины за то, что ты дошел до такого состояния.
Робин усмехнулся. Что такое чувство вины, он знал очень хорошо.
— Если ты просишь у меня отпущения грехов, Люсьен, изволь, я тебе их отпускаю. Признаю, что чуть не сломался на этой работе, но за последние две недели я примирился со своим прошлым. Гордиться некоторыми своими поступками я не смогу никогда, но и терзаться по этому поводу больше не буду.
Говоря это, Робин как бы слышал слова утешений Макси.
Люсьен с пониманием смотрел на него.
— Я понял, что много тут зависит от женщины, если сумеешь найти ту, что тебе нужна.
— Совершенно верно. Ну а мне пора вернуть долг этой самой женщине. Пошли?
Робин надеялся с помощью Люсьена до конца дня разузнать о последних днях Максима Коллинса. Дам Бог, чтобы то, что он узнает, помогло Макси!
Макси казалось, что она заблудилась в призрачной стране страшных снов, но она знала, что освобождающего пробуждения не будет.
Зарывшись в подушки, как дикий зверек в нору, она потеряла ощущение времени. Часы шли. Солнечное пятно медленно ползло по полу, потом исчезло: солнце закрыли облака. Кто-то вошел, поставил на стол поднос с едой и вышел, не сказав ни слова. В комнате постепенно темнело; в конце концов голоса в доме затихли.
Где-то в отдалении часы пробили полночь. Макси заставила себя сесть и собраться с мыслями. Нельзя же прятаться в спальне всю оставшуюся жизнь. Через какое-то время хозяева начнут уговаривать ее выйти из нее. Когда? Через сутки? Трое суток? Неделю? Или Марго навсегда оставит у себя сошедшую с ума от горя женщину, которую будут обслуживать безмолвные горничные? Даже если герцогиня проявит такое поистине неслыханное гостеприимство, этого не допустит Робин.
