— Говоря о семье… — Он указал рукой в сторону своего массивного письменного стола. — Видишь там шкатулку? В ней фамильные драгоценности рода Хэвилендов. И теперь они по праву принадлежат тебе.
Мадлен была тронута его широким жестом — Рейн полностью признавал ее своей графиней. Но для нее намного важнее быть его женой.
— Я никогда не стремилась владеть твоими драгоценностями, Рейн. Мне нужна только твоя любовь.
Он нежно коснулся ее щеки тыльной стороной ладони.
— Ты даже не представляешь, как много это для меня значит, любовь моя. И я тоже хочу твоей любви… больше всего на свете. А также твоего доверия и верности. Я завидовал твоему брату, которому ты на этой неделе проявила столько преданности. Но я понимаю, что должен буду заслужить такое же отношение к себе.
Мадлен глядела на него с торжественной серьезностью.
— А знаешь, чего я еще хочу, Рейн? Я хочу, чтобы наш брак был настоящим, а не по расчету. Я знаю, ты женился на мне только для того, чтобы получить наследника, но я хочу стать для тебя любимой женой.
— Я полностью поддерживаю твое стремление иметь настоящую семью. Как насчет того, чтобы начать все с нуля, дорогая?
— Я бы этого очень хотела.
— Ну так решено. С этой минуты мы начинаем нашу семейную жизнь заново.
— И сегодня ночью я буду спать в твоей постели? — спросила она с надеждой.
— Естественно. Ты правильно сказала, что у нас не было настоящей первой брачной ночи, но я предупреждаю тебя, сегодня я собираюсь тебя соблазнить.
Мадлен потянулась и обняла Рейна за шею в ожидании сладкого поцелуя.
— Я не буду возражать. Ты же знаешь, у меня никогда не хватало сил сопротивляться тебе.
Засмеявшись, Рейн склонил голову, чтобы поцеловать ее.
* * *
Их вторая брачная ночь разительно отличалась в лучшую сторону от первой, благодарно отметила Мадлен. И началась она с романтичного ужина на двоих. После чего Рейн, минуя ее спальню, повел жену в свою собственную.
Та оказалась элегантной, но оформленной явно в мужском стиле: с преобладанием темно-зеленого и золотого цветов. А большая массивная кровать была призвана разместить на себе крупную фигуру Рейна. Спокойный огонь в камине и свечи освещали комнату неярким мягким светом так же, как в их последнее недавнее свидание. Но на этот раз взаимное желание было окрашено нежностью и любовью, а не подозрительностью и сомнениями.
К тому же, размышляла Мадлен, глядя на Рейна в то время, как он вводил ее в свою спальню, она уже не была той невинной, неопытной девственницей, как в их первую ночь. Она точно знала, какое наслаждение ожидает ее этим вечером. И когда их взгляды встретились, она поняла, что ее муж думает о том же.
Предвкушение наполнило Мадлен трепетным волнением, а между тем Рейн затворил за ними дверь, оставив весь остальной мир за ее пределами. Его глаза сияли, как сапфиры в ночи, когда он приблизился к ней. От одного взгляда этих невероятных глаз Мадлен почувствовала разливающееся по телу тепло возбуждения. Она стала мягкой и слабой от желания отдаться ему. Сердце ее порхало от ожидания, она начала раздеваться.
Но Рейн остановил ее, подняв руку в повелевающем жесте.
— Сегодня, как я уже говорил, соблазнение будет моей обязанностью.
— Тогда почему же ты не начинаешь? — спросила она нетерпеливо.
От его томной улыбки она ощутила слабость в коленях. Граф принялся неспешно снимать с нее платье и белье.
Когда вся ее одежда в конце концов была снята, взгляд его потемневших глаз, обжигая, прошелся по ее обнаженному телу. Он был так близко, что Мадлен ощущала жар его великолепного тела, но Рейн все еще не притрагивался к ней.
Вместо этого он принялся раздеваться сам, заставив ее ждать еще дольше. Он медленно снял сюртук, галстук и сорочку, затем туфли и бриджи. Наконец Хэвиленд предстал перед ней в своей чарующей наготе.
В дрожащем свете огня Мадлен наслаждалась этим зрелищем — его могучим торсом, упругими мышцами, все было восхитительно, как всегда. Хотя, по правде говоря, ей казалось, что Рейн стал еще прекраснее со времени их последней любовной встречи.
Настолько прекраснее, что у нее перехватило дыхание.
Его грубая мужественность так потрясающе контрастировала с ее нежным, белым телом, когда он шагнул к ней еще ближе. Она изнемогала от желания прикоснуться к нему, но он по-прежнему не позволял ей брать инициативу в свои руки. Положив ладони на ее талию, он наклонил к ней голову.
Но даже сейчас граф не стал ее целовать, хотя она этого страстно желала. Он только слегка коснулся губами ее губ, щеки, виска, затем зарылся в ее волосы.
— Я хочу, чтобы эту ночь ты запомнила как самую лучшую, — тихо произнес он.
Она будет самой лучшей, Мадлен знала это, наслаждаясь его низким голосом, проникающим ей прямо в сердце. Ее охватила дрожь предвкушения блаженства. Ее тело томилось от ожидания Рейна, его любви. Ей безумно хотелось ощутить его сильные руки, сжимающие ее в объятии, хотелось раствориться в нем.
Но он явно был настроен не спешить, растягивая секунды удовольствия.
Ленивым движением он преодолел последнее расстояние, отделявшее их друг от друга, придвинувшись к ней вплотную. Чувствуя его теплую голую кожу своей, Мадлен затаила дыхание. Затем он прижал ее к себе еще плотнее, вдавливая в горячую твердость своего тела.
Сладостные ощущения от его объятия — от крепких мускулов, от набухшего члена, возбуждающе упершегося в ее живот, — обострили ее вожделение еще прежде, чем Рейн, лаская, обхватил ладонями ее груди. Ее соски мгновенно отвердели в ответ на дразнящие прикосновения его пальцев.
Мадлен простонала и инстинктивно подалась вперед, прижимая грудь к его ищущим ладоням.
— Такие сладкие, — прошептал он хрипло ей на ухо. — Такие прекрасные.
Она издала еще один слабый стон удовольствия, откидывая голову назад, чтобы полнее отдаться его поцелую.
Большие пальцы Рейна совершали круговые движения, от которых ее соски пылали от возбуждения, при этом он опять склонился, покрывая жаркими поцелуями ее выгнутую шею и двигаясь вниз. Острое удовольствие от его ласк пронзало грудь и лоно Мадлен.
Она стонала, схватившись руками за его плечи. А его губы тем временем приблизились к ее твердому соску и захватили его в жадный плен, истязая прикосновениями бархатисто-грубого языка.
Ощущения, заполонившие ее, были такими ослепительно яркими, что у Мадлен подкашивались ноги.
Рейн еще какое-то время уделял внимание ее груди, посасывая, покусывая и приводя во все большее возбуждение. Наконец он обхватил ее тело руками, притягивая к себе еще сильнее.
