— Хьюго, мы теперь действительно в безопасности?
— Ну, любовь моя, не беспокойтесь так. Мы будем в безопасности, как только преодолеем некоторые трудности, что сделаем без труда, — заверил он ее.
— Так вам удалось все-таки разубедить этого проклятого упрямого таможенника? — требовательно спросил Винсент.
— Нет, я не из тех, кто может достать луну с неба. Возможно, он будет до конца своих дней подозревать, что его сделали объектом насмешек, бедняга! Но, несомненно, ее светлость нагнала на него страху. Я упомянул, мэм, и о ваших связях. Получается — если бы он даже поймал Ричмонда с поличным, вы бы позаботились о том, чтобы дело замяли. Лейтенант просто не знал, как ему быть. Парень не из трусливых, хвоста не поджимает, но прекрасно отдает себе отчет, что превысил свои полномочия, а когда понял, что и мне об этом известно, ему ничего не оставалось делать, как удалиться, — его положение было непригодным для обороны, если можно так выразиться. Я немного знаю об обязанностях береговой охраны, но мне прекрасно известно, что, пока контрабандистов не поймали с нелегальным товаром, у таможенников подрезаны крылья — даже если они идут по следу за обманным караваном с грузом вязанок хвороста, который ведут негодяи в масках, чтобы запутать их. Они прекрасно осознают, что их дурачат, но это не преступление — перевозить хворост посреди ночи, поэтому бедным таможенникам ничего не остается, как признать поражение. Сегодня ночью он пытался поймать мальчишку или любым способом понять, как ему удается входить и выходить из Довер-Хаус, независимо от того, какая вокруг дома выставлена охрана. У него не было намерений предъявлять ордер на обыск, не хотел он и стрелять в Ричмонда. Но поскольку это произошло, Оттершоу понял, что ничего не остается, как бросить это дело. Правда, он надеялся обнаружить раненого мальчишку в доме, взять его на испуг и заставить признаться во всем. Лейтенант понимал, если ничего из этого не выйдет, виноват во всем будет он, поэтому нельзя не признать, что храбрости у парня хоть отбавляй. Должен сказать, что мне было не по себе, когда я обманывал этого беднягу. Однако отступление ему не повредит — если он не в состоянии правильно организовывать дела, возможно, в будущем он будет умнее. — Печальная улыбка Хьюго пропала. — Это было так стыдно! — признался он. — Я задал ему трепку, как какому-то недоумку-новобранцу, который не следил за прикладом своего ружья, и все из-за самоуверенности. И это лишило его последних боевых качеств. Поэтому я сказал ему, когда он был почти унижен, что знаю: это дурные выходки Ричмонда поставили его в затруднительное положение и что я сделаю все от меня зависящее, чтобы он благополучно выпутался из него, конечно, при условии, что он будет держать язык за зубами. Поэтому будем надеяться, что с этим делом покончено, поскольку причин опасаться обратного нет, — ему уже известно, что нашего юного негодника больше здесь не будет и он не станет отравлять ему жизнь.
Последовала пауза, и несколько пар глаз инстинктивно обратились на лорда Дэрракотта. Он не подал никакого знака, что слышал сказанное Хьюго, сидел неподвижно и смотрел прямо перед собой.
— О, Хьюго, Хьюго! Не знаю, что и сказать! — сказала Антея, чтобы разрядить обстановку.
— Ну, давайте не будем тратить время на пустые разговоры, любовь моя, что было — то было и прошло, — ответил он прозаично. — Мы должны раздеть Ричмонда и убрать этот беспорядок. Эй, Полифант! Не стой разинув рот! Дела не ждут!
Полифант, который действительно стоял разинув рот и смотрел на майора, вздрогнул и сосредоточился.
— Да, сэр! Не беспокойтесь! Боюсь, я немного задумался… Сначала я уберу эту миску, а потом разбинтую мастера Клода, чтобы ему было удобнее.
— Тампоны, которые я сжимал в руке, ты найдешь за диванными подушками, — предупредил его Хьюго. — Винсент, проследите, чтобы убрали одежду, ладно? Я пытаюсь решить, как лучше поступить с Ричмондом. Мне кажется, лучше всего его положить в комнате Клода, потому что нужно позаботиться о его ране, а поскольку считается, что ранен Клод, нельзя, чтобы следы крови остались не на его простынях. Ну, не дергайтесь, кузен, я же не заставляю вас спать на них!
— Нет, и заставлять нет никакого проку, — сообщил ему Клод, прекратив попытки спять повязки со своего худосочного тела. — Чтоб мне провалиться, никогда в жизни не встречал такого типа!
— Мы с тобой редко сходимся во мнениях, братец, но тут я с тобой согласен, — заметил Винсент.
Он посмотрел на Хьюго, а потом сказал с усталой улыбкой:
— Вы ужасно меня раздражаете, и вам это прекрасно известно. Не вызывает сомнений, что так будет всегда. Но если я когда-нибудь окажусь загнанным в угол, буду молить Бога, чтобы вы оказались рядом и вытащили меня из передряги, кузен!
— Я не против, валяйте! — ответил Хьюго, нисколько не тронутый таким признанием. — Но если хотите, чтобы кто-то помог вам выпутаться, попросите Клода, ведь это он спас наши шкуры.
Он не спускал глаз с Ричмонда и подошел к нему со словами:
— Думаю, нужно отнести тебя в постель, парень.
Ричмонд с трудом приподнял голову. Огонь в его глазах угас, а когда опасность миновала, мужество, которое поддерживало его с такой энергией, заметно поубавилось, уступив место физической слабости. Он с трудом улыбнулся и сказал прерывисто:
— Я — почти контрабандист!… Спасибо… я так вам благодарен… Мне ужасно стыдно, Хьюго… Дедушка…
Хьюго подхватил его, когда он потерял сознание, поднял на руки.
— Вот бедняга! Мне следовало бы отправить его в кровать раньше, а не стоять тут, болтая всякую чушь, — сказал Хьюго полным раскаяния голосом. — Антея, бегите наверх, посмотрите, все ли спокойно, любовь моя. — Он посмотрел на леди Аурелию. — Надеюсь, вы предупредили его мать, мадам?
— Естественно, — ответила та. — Конечно, это повергло Эльвиру в сильную печаль, и она не осмелилась спуститься из опасения, что может не справиться с волнением и выдать всех вас, но я оставила ее под присмотром миссис Флитвик. Не сомневаюсь, сейчас она уже успокоилась.
— Я вам так обязан, мадам, — сказал майор. — Я больше всего боялся сказать ей правду.
— Не очень приятная миссия, — согласилась леди Аурелия. — Рада, что смогла избавить вас от нее. Позволю добавить, очень признательна вам за проявленное великодушие.
— Не надо! — умоляюще сказал майор, сильно покраснев.
— Не стоит так краснеть, мой дорогой Хьюго, — милостиво сказала ее светлость. — Не хочу вам льстить, но с самого начала нашего знакомства я считала вас достойным всяческого уважения молодым человеком. Я почти не сомневаюсь, что, когда вы преодолеете свою тенденцию к неуместной веселости, вы прекрасно приживетесь в усадьбе Дэрракоттов.
