— Я должен уехать этой ночью. А ты поедешь с мной? — неожиданно задал он вопрос Бине.
— Не-а! — ответила служанка. — Мы должны оставаться здесь, чтобы никто ничего не заподозрил… Но мы скоро увидимся, — поторопилась добавить Бина, увидев, что на Маленьком, измазанном вареньем личике появилось расстроенное выражение.
— Ты так думаешь?
— Конечно, я так думаю! Но этой ночью ты должен уехать один с господином бароном. Так будет лучше. Когда надо спасаться бегством, не стоит путешествовать толпой.
— А вот в Варенн мы бежали все вместе, — вспомнил мальчик и помрачнел. — Когда мы уезжали, было так весело… Все переоделись, даже я. Меня одели девочкой, представляешь? Мне это совсем не понравилось.
— И все же сегодня ночью придется это повторить, — раздался суровый голос Жуана.
— Ни за что!
— Нет, придется! Сейчас полиция ищет маленького мальчика. Девочке будет куда легче от нее ускользнуть. Вы должны быть благоразумны, ваше величество.
— А что будет, если меня схватят? Меня убьют?
— Не знаю… Но нас всех — всех тех, кто живет в этом доме, — отправят на эшафот.
Мальчик опустил голову и заплакал.
— Как моего батюшку и мою матушку? Нет, я не хочу! Не хочу!
Так выяснилось, что маленький Людовик XVII знал о судьбе своих родителей и жестоко страдал…
Поздно вечером из дома Лауры вышли два солдата Национальной гвардии. Из-за холода они надели свои теплые накидки, но не стали их застегивать. На улице Монблан не было ни души, и даже фонарь возле ворот не горел. Когда они прошли бульвар, один из солдат взял на руки маленькую, бедно одетую девочку, которая до сих пор пряталась под его накидкой, крепко прижималась к нему. Им надо было добраться до дома Кортея. Это было близко, и они не слишком рисковали наткнуться на патруль, но на всякий случай де Бац и Питу приготовили душещипательную историю. Выходя из кабаре на бульваре, они якобы увидели эту девочку, которая бродила там, явно не зная, куда идти. К тому же она была немой, поэтому они решили отвести ее в секцию Лепелетье, чтобы малышка провела ночь в тепле. А утром ее отправят в приют для найденышей.
Судьба благоволила им. Они без приключений добрались до дома Кортея и вошли в низенькую дверь, которую специально оставили незапертой. От Кортея вышел уже только один солдат — Питу возвращался к себе домой, несколько успокоенный удачным началом авантюры. Оставалось только молиться, чтобы и дальше все прошло благополучно.
На рассвете повозка гражданина Гоге с привычными бочками для пива стояла самой первой у еще закрытых городских ворот. Возчик с чувством распевал во все горло «Са ира!», отчаянно фальшивя, но не настолько, чтобы испортить настроение страже. Они уже привыкли к выходкам гражданина Гоге.
— Держу пари, что он уже пьян, как последняя скотина, — сказал солдат своему напарнику, подходя к упряжке.
— Какое там пари, ты его уже выиграл!
И в самом деле, винный аромат чувствовался уже за пять шагов.
— Ну что, гражданин, — крикнул солдат, — опять едешь за пивом в Сюрен? Ты еще не напился?
— Сам ты напился! А вот опохмелиться не помешает. Поверь мне, свежее пивко, да с кусочком сала, да со свежим хлебцем — это что-то! Нет ничего лучше, чтобы погреться в мороз! Вы что-то имеете против? Нет? Ну, тогда я поехал!
— Постой-ка! Мы должны посмотреть, что там в твоих бочках. — А что ты собираешься там найти? Они пустые, я как раз собираюсь их наполнить.
— Может, оно и так, но надо проверить. У нас новый приказ. Мы должны обыскивать всех, кто выезжает из Парижа.
Гоге поудобнее устроился на козлах, зевнул во весь рот, едва не свернув себе челюсть, и сладко потянулся.
— Обыскивайте, что ж делать! Мне-то плевать. — Он выудил откуда-то снизу бутылку и собрался было отхлебнуть, но передумал и любезно предложил выпить солдатам.
Они не отказались от угощения, но тем не менее тщательно проверили все бочки, кроме одной, которая не желала открываться.
— Эту бочку не трогайте, я ее специально закрыл покрепче!
— А зачем это ты ее закрыл? — с подозрением поинтересовался один из солдат.
— Объясняю! — величественно ответил Гоге. — Там напиток, изготовленный по моему собственному рецепту. Это водка, от нее пиво становится еще вкуснее. А чтобы она не выдыхалась, я никогда не открываю крышку.
— Что ж, сейчас тебе придется ее открыть!
— Какие вы несговорчивые, ребята, — проворчал Гоге, не трогаясь с места. — А что вы ищете-то?
— Тебя это не касается! Эй, вы там, ну-ка помогите нам!
Двое муниципалов подхватили бочку, вытащили ее из повозки и бросили на землю. Она развалилась, оросив растаявший снег водкой.
— Ребята, ну зачем же так! — запротестовал гражданин Гоге. — Бочка-то теперь сгодится разве что на дрова! Что я скажу гражданину Дефье? Я же не на себя работаю!
— Прости, папаша Гоге, но мы же тебе говорили, что нам велели всех обыскивать. Ты наверняка найдешь в Сюрене другую пустую бочку. Не сердись на нас, мы тоже люди подневольные. Теперь можешь ехать дальше.
Старик уже собирался тронуть лошадь, когда из дверей сторожки вышел сержант и крикнул:
— Гражданин, ты едешь в Сюрен?
— Ну да, и не в первый раз! В Сюрене самое лучшее на свете пиво! Могу и тебе привезти, если будешь хорошо себя вести.
— Тебе там больше нечего делать. Разве ты не слышал, что пивоваров из Сюрена арестовали?
Де Бац почувствовал, что сердце его пропустило удар, но он не вышел из своей роли. Его рот и глаза стали круглыми от удивления:
— Что ты говоришь? И когда же это?
— Толком я ничего не знаю, но так говорят.
— А ты уверен?
— Не слишком, да и арестовали их, видно, только что. Ты все же хочешь туда поехать?
— Точно! Надо самому взглянуть, что там творится. — Он нагнулся к уху сержанта и доверительно зашептал, обдавая его запахом перегара: — Может, ты и правду говоришь, гражданин, но я так думаю — чаны-то не могли арестовать! А вдруг там осталось кое-что для папаши Дефье и для меня? Так будет еще лучше, потому что я все получу задарма!
— Старый хитрец! Ты думаешь, в Сюрене живут такие глупцы, что не наведались на пивоварню раньше тебя?
— Кто их знает! Но ведь я могу съездить глянуть, а?
— Ладно, поезжай! — Сержант хлопнул ладонью по массивному крупу лошади. — На обратном пути расскажешь нам, что там и как.
— Вот в этом можешь не сомневаться. Спасибо, гражданин!
Повозка двинулась дальше. Де Бац достал из кармана большой клетчатый платок и вытер вспотевший лоб. Несмотря на холод, он горел, как в лихорадке.
— Все в порядке, ваше величество? — нагнувшись, спросил барон.
— Да, только… Долго мне еще так сидеть?
— Нет. Еще чуть-чуть, и я вас освобожу. Остаток пути будет более приятным.
