Что касается последнего, то Амори не очень огорчился на его счет. За то время, пока Обри командовал в Яффе, де Лузиньян не единожды вступал с ним в конфликт, раздраженный его мелочностью и себялюбием, а еще не раз подозревал, что де Ринель не чист на руку. Нынешний приезд Амори в Яффу и был обусловлен тем, что коннетабль лично хотел проследить за разгрузкой недавно прибывшего судна, на котором доставили жалованье для солдат и новые стройматериалы. Прыткому Обри он не доверял, но, как оказалось, тот попал в плен, а стоявшие в гавани Яффы суда, разграбленные сарацинами, теперь наверняка либо были сожжены, либо пошли ко дну. Проклятые язычники умудрились даже разбить метким ударом из баллисты быстроходную генуэзскую галеру, попытавшуюся выйти в открытое море, дабы сообщить остальным крестоносцам весть о внезапном нападении на Яффу. Теперь окруженный немалым войском город оказался предоставленным самому себе, без надежды на помощь со стороны единоверцев.
Саладин умело спланировал нападение: он привел к Яффе огромное войско, его мастера спешно и умело собрали осадные орудия, а потом в течение нескольких часов забрасывали крупными валунами укрепления города, отчего казалось, что сотрясается весь мыс над морем, на котором располагалась Яффа. И хотя осажденные отчаянно сопротивлялись, уже после полудня рухнула недавно восстановленная стена у башни Госпитальеров и воины в тюрбанах и с саблями ворвались в Нижний город. Им пытались противостоять отряды рыцарей ордена Святого Иоанна, сдерживающие атаку в проломе, но часть нападавших все же сумела проникнуть в город. Они пробились к главным воротам, открыли их, и в Яффу хлынули целые полчища воинов султана. Началась настоящая резня: сарацины убивали всех, будь то воины Креста, итальянские торговцы из Пизы и Генуи или же недавно обосновавшиеся тут местные мусульманские жители, каких люди Саладина считали мерзкими предателями, раз те согласились жить под властью неверных кафиров.
Нижний город был залит кровью и пылал. Горели палатки и лавки, недавно восстановленные дома и склады, и хотя султан попытался остановить убийства и мародерство, солдаты, уставшие от его великодушия, не пожелали подчиниться приказу. Обуреваемые ненавистью, они теснили оборонявшихся христиан, жестоко расправлялись с защитниками города и грабили всех подряд, считая, что заслужили свою долю добычи в захваченной Яффе. Только когда Саладин отправил навести порядок своих верных мамлюков и те разогнали воинов из отрядов эмиров, сопровождавших султана, в городе все же удалось предотвратить распространение огня и остановить резню. Мамлюки вынудили беснующихся грабителей выйти за укрепления и стать там военным лагерем, ибо пусть Нижний город и оказался в руках сарацин, но немало защитников под руководством Амори де Лузиньяна и маршала тамплиеров Юга де Мортэна успели отступить и укрыться в стенах городской крепости, что стояла на возвышенности. Однако сколько они смогут продержаться там, не имея подмоги, в окружении полчищ врагов?
И вот трое из руководителей обороны глухой ночью собрались в башне яффской крепости, чтобы обсудить положение дел. Патриарх Рауль сразу высказался за начало переговоров о сдаче. Маршал Юг де Мортэн и Амори де Лузиньян сделали вид, что не расслышали его слов, какое-то время молчали, а потом продолжили обговаривать ситуацию.
— Удалось ли укрыть в цитадели Яффы кузину короля Ричарда Джоанну де Ринель? — спросил Амори. — Подумать только, несчастная дама едва спаслась из плена и вот опять, упаси Боже, может оказаться в руках неверных!
— Она успела добраться до ворот в крепость, — успокоил коннетабля маршал Юг. — Причем это было непросто, учитывая, что ее заметил цепной пес аль-Адиля Абу Хасан. Ох, как же он искал ее в Заиорданье в свое время! А сейчас, обнаружив беглянку в Яффе, этот бедуин изо всех сил старается не упустить так понравившуюся его господину красавицу. Но, хвала Деве Марии, с мадам де Ринель ее верные люди. Один этот рыжий верзила Эйрик чего стоит. Он, даже будучи раненый, отбивался от целого отряда, пока не подоспела помощь. Я только позже узнал от собрата по ордену Ласло Фаркаша, что кузину короля удалось спасти и устроить внутри крепостных укреплений.
— Странно, что люди мессира Обри отказались расположить ее там сразу, — вставил свое слово патриарх. — Но я слышал, что супруги де Ринель не очень-то ладили меж собой. Мессир Обри даже уверял меня, что дочь его жены не от него и, следовательно, она блудница. Думаю, именно поэтому слуги и не впустили провинившуюся женщину в покои ее супруга внутри крепости.
— Вы бы поменьше слушали болтовню де Ринеля, — проворчал Амори, поправляя стальной наплечник своего доспеха. — Не много же у Обри ума, если он повсюду трубит, что стал рогоносцем настолько, что задевает рогами облака. Но при этом как-то забывает, что своим положением и родством с августейшим домом Плантагенетов он обязан именно браку с Джоанной де Шампер.
— Вам, Амори, как погляжу, не по душе наш интендант Обри де Ринель, — осуждающе произнес патриарх Рауль.
Де Лузиньян промолчал, но неожиданно вмешался маршал Юг:
— Мне он тоже не нравится — надменный, жадный, трусоватый. К тому же есть у меня одно подозрение на его счет: как я заметил, сарацины приступили к обстрелу укреплений не с востока, откуда подошли, а с севера, как раз между башнями госпитальеров и тамплиеров, где стена только недавно была восстановлена и кладка еще недостаточно закрепилась. Неверные как будто знали, в каком месте стена наименее прочная. Обри же, который как раз руководил строительством на этом участке, ныне у них в плену. Что, если именно он, желая сохранить свою жизнь или добиться расположения магометан, подсказал им, где надо рушить укрепления?
— Nolite judicare et non judicabimine! — поднял указующий перст патриарх. — Мессир Обри — рыцарь и крестоносец, и нам надо молиться о его судьбе, а не обвинять его в измене, не имея на то веских доказательств. К тому же сообщить султану, какая стена возводилась в последнюю очередь, могли и местные сарацины, не говоря уже о том, что у него и ранее имелись свои лазутчики в Яффе. Но в любом случае Нижний город уже захвачен, нам неоткуда ждать помощи, и я опасаюсь, что если мы поведем себя неблагоразумно, то нас ждет горькая участь. Вы только поглядите! — Патриарх распахнул узкий ставень окна-бойницы в крепостной башне.
В покой сразу стал доноситься стрекот цикад, а еще запах гари. Судя по отблескам огня, в Нижнем городе все еще что-то горело.
— А сколько погибших, сколько пролито крови! — заломил руки Рауль. — Полностью уничтожен и вырезан квартал пизанцев, от отряда госпитальеров осталось не более трех человек. И это из отряда более чем в тридцать доблестных рыцарей ордена Святого Иоанна! А у вас, мессир Юг, сколько осталось боеспособных храмовников?
