Стефани с беспокойством обвела взглядом стол:
— Я надеюсь, это будет обед примирения.
— А после? — Денниса так легко не собьешь. — Каждый из нас пойдет своим путем и будет по-прежнему отравлять себе жизнь, как это издавна принято у Харперов?
— Но это же совершенно необязательно! — запротестовал Дэн.
— Неужели? — Деннис криво улыбнулся. — А я думал, это у нас в крови.
— Деннис, — в голосе Сары звучала скрытая угроза, — ты что, хочешь все испортить?
Стефани поспешила разрядить ситуацию:
— Да нет, ничего такого он не собирается делать. Думаю… словом, за это я и хотела попросить прощения. За то, что сделала такой трудной вашу жизнь, вместо того чтобы быть нормальной, домашней, надежной матерью.
— Да ты что? — засмеялась Сара. — Тебе не приходило в голову, что именно это нам в тебе и нравится?
— И что такой мы тебя любим, чтобы там ни происходило, — горячо подхватил Деннис.
Он порывисто поставил стакан и потянулся к графину — Мейти поставил его в центре стола.
— Да, все это так, милая мамочка, но это не меняет того факта, что ты сама навлекла на себя эти страшные неприятности.
— Побойся бога, Деннис! — вспыхнул Дэн. — Твоя мать хочет простить и забыть прошлое…
— Вот именно, Дэн! Как раз тогда и началась вся эта мерзкая история!
Сара яростно сжала кулаки:
— Деннис, если ты немедленно не заткнешься, содержимое моей тарелки окажется у тебя на физиономии.
— Ладно, успокойтесь. Оба. — Казалось, голос Стефани пришел из какой-то дали. — Мне кажется, я понимаю, на что намекает Деннис. И, кажется, я готова признать, что он прав — с самого начала.
Внезапно наступившую тишину нарушил Дэн:
— Прошу прощения, но я не понимаю, о чем идет речь. Что…
Сара судорожно вздохнула, поняв как будто что к чему:
— С самого начала — Джилли?
Деннис кивнул.
— Да, — ледяным голосом сказала Стефани, — Джилли. Но это не единственный пункт нашей повестки. Честно скажу вам — мне ничуть не жалко потерять «Харпер майнинг» как таковой. Не могу вынести — как я ее потеряла. Это больно. Это очень больно — сил нет.
Она помолчала и огляделась. Три пары глаз впились в нее, трое людей впитывали каждое ее слово.
— Я собрала вас здесь сегодня, чтобы кое-что сообщить. Билл Макмастер предложил план, по которому можно было бы постараться вернуть компанию.
— Как? — воскликнул Дэн.
— Может, войска вышлем? — иронически осведомился Деннис.
— Это огромный риск, — медленно произнесла Стефани. — Все или ничего.
— О, мама! — Сара, затаив дыхание, смотрела на Стефани.
— Ну и ты, конечно, собираешься пойти на него, — сказал Дэн, даже не зная толком, хочет он этого или боится.
Но последнее слово было произнесено Деннисом:
— Вперед, мама!
«Вперед, мама!» Словами не выразить, как Стефани была счастлива услышать это от Денниса. В тот решающий момент за обедом, когда ее поддержала вся семья. Стефани впервые после тяжелого поражения почувствовала прилив сил. Но она знала, что в таком серьезном деле нельзя полагаться на эмоции. Речь шла о деле, ей придется принять, быть может, самое серьезное решение в жизни, и это надо делать на холодную голову.
Как нередко бывало в таких случаях, она вспомнила слова отца. «Выслушай других», — любил говорить Макс, хотя сам он был известен как человек, который пренебрегает большинством советов и действует, повинуясь собственной интуиции. Неплохо бы услышать чье-нибудь мнение, решила Стефани. К Дэну не обратишься — он вышел из игры, заявив, что не может быть беспристрастным и к тому же испытывая немалые сомнения относительно всего предприятия. И Стефани позвонила Амалю, в его люкс в «Хилтоне». Через час элегантный черный лимузин въехал во двор дома в Эдеме, и Стефани с Амалем принялись расхаживать по саду, погрузившись в беседу.
— Ты ведь говорила на эту тему с Биллом Макмастером? — спросил он, и на его тонком умном лице отразилась глубокая озабоченность. — Его план осуществим?
— Конечно. Какие могут быть сомнения?
— Так что же заставляет тебя колебаться?
— О… семья. Не знаю, понравится ли им, если я буду не просто обыкновенной женщиной.
Он рассмеялся мягким гортанным смехом:
— Ну какие же дети откажутся от счастья иметь матерью такую выдающуюся женщину!
— А Дэн? На Орфеевом острове я обещала ему, что оставлю дела.
— И он будет настаивать, чтобы ты была верна слову? — Амаль нахмурился.
— Нет, нет. Но, может быть, ему будет лучше, если я сдержу его.
— Лучше? — Амаль вздохнул. — И надолго? Не забывай, что он влюбился в женщину, которая не сдалась, — в настоящего бойца. Он вполне мог выбрать себе обыкновенную женщину. Но выбрал Стефани Харпер. Интересно, сохранит ли он любовь к той, что будет сидеть дома и заниматься вязанием?
Теперь пришла очередь Стефани рассмеяться:
— Я даже пуговицы не могу пришить! Но это еще не все.
— Ага… Позволь подумать. Деньги?
— Деньги.
Вместо ответа Амаль полез в карман рубашки и извлек листок бумаги.
— Возьми, — сказал он.
— Амаль, это…
— Чек. Выкупи долю Сандерса. Сколько бы это ни стоило.
— Но это же миллионы!
Он пожал плечами:
— Если не хочешь просто принять, считай, что будешь мне должна.
Стефани грустно улыбнулась:
— О, дорогой, ты же достаточно знаешь меня, чтобы понять, что ни того, ни другого я не приму.
На его серьезном красивом лице появилась ироничная улыбка.
— Тогда я выкуплю эту долю — для тебя. Ты не сможешь помешать мне сделать это.
— Амаль, но это же смешно!
— Ну так борись за свою компанию сама! — Его глаза грозно загорелись. — Как ты сама сказала, я тебя знаю — и, может быть, лучше, чем ты сама себя знаешь. Отказаться от борьбы — это для тебя то же самое, что отказаться дышать. Работать, бороться, стремиться и побеждать — ради чего же еще жить?
Стефани промолчала. Они остановились. На листьях деревьев уже отпечатались грустные знаки осени. С океана дул легкий ветерок. Амаль поежился.
— Наша жизнь коротка, — сказал он торжественно. — И когда тебя призовут к последнему суду, ты что же, скажешь, что, услышав трубный звук сражения, испугалась? Спряталась и побежала от противника?
Стефани продрогла до костей. Но голова оставалась совершенно ясной.
— Испугалась? Может быть, — сказала она, вся дрожа, — но не побежала. Никогда!
— Ну вот, мой маленький львенок, — Амаль победно хлопнул в ладоши и, нежно накинув на нее плащ, повел назад к дому.
Ни Сара, ни Деннис ни минуты не сомневались, что, уж коль скоро Билл разработал план, Стефани наверняка вступит в борьбу с Джейком. У обоих были свои веские основания принять ее сторону. Деннис получал отличную возможность загладить свою вину и предоставить матери доказательство своей верности. К тому же ему очень не хватало Касси, он тосковал по ней и все думал, не был ли слишком груб. Его часто подмывало, как тогда, когда они встретились у Джоанны, пригласить ее куда-нибудь. Но всякий раз он останавливал себя, предпочитая испытывать сверлящее чувство тоски, сродни зубной боли, нежели рисковать, что все может опять повториться: ее отказ, попойки, отвращение к самому себе — все то, от чего он только начал отвыкать.
