Анхесенамон обожгла ее взглядом.
— Ты еще спрашиваешь, что он получит? Ты что, слепая? Или совсем лишилась ума? Весь Египет! Он хочет получить его. Я знаю это, вижу по его глазам.
— Может быть, он просто хочет получить тебя?
Это было еще большей глупостью. Разъяренная Анхесенамон повернулась и выбежала из комнаты.
Далеко она не убежит — куда-нибудь во внешние покои, в купальню или в сады. Для разгневанной царицы лучше всего подходят сады. Было еще рано, по крайней мере, час до захода солнца. По тщательно ухоженным дорожкам сейчас никто не гуляет, и даже садовник не побеспокоит царицу в ее уединении.
Нофрет, решив быть разумной, может быть, слишком поздно, ждала у ворот сада. Там было спокойно, даже прохладно. Если только никто не перелезет через стену, ее госпожа в безопасности.
Анхесенамон оставалась в саду, пока совсем не стемнело, и, когда Нофрет уже собралась идти разыскивать ее с факелом в руке, не спеша вышла из сумрака. Она была спокойна, гнев улегся. Он не ушел совсем: Нофрет видела искры в глазах царицы, но та как-то смирилась с ним.
Хорошо, что ей удалось выиграть эту битву с собой. Когда они вошли во внешнюю комнату, там, удобно расположившись, сидел Хоремхеб с чашей вина.
Анхесенамон остановилась в дверях. Нофрет, стоя позади, услышала, как замерло ее дыхание, увидела, как напряглись хрупкие плечи. Он, должно быть, ничего не заметил. Для него это было слишком тонко.
Сделав шаг вперед, царица была уже спокойна, собранна, царственно любезна.
— Господин военачальник, — произнесла она своим негромким нежным голосом, — чем я обязана такой чести?
— Госпожа, — сказал он, вставая и кланяясь.
Анхесенамон села на кресло, с которого он поднялся. В комнате были и другие кресла, но он выбрал именно это, ее кресло.
Хоремхеб не мог не понять намека. И не осмелился сесть снова, поскольку она ему не предложила, но встал перед ней на одно колено.
Нофрет, никем не замеченная, стояла в дверях. Он вовсе не был так стар, как всегда казалось. Его суровость как бы добавляла ему лет. Хоремхеб был скорее молод, чем стар, — мужчина в расцвете лет, сильный, закаленный в боях. Настоящий мужчина, с точки зрения хеттской женщины.
Анхесенамон считала его виновником всех своих несчастий. Жаль. Сильный человек, молодой, но не слишком юный, был бы полезен Египту.
Если бы царица знала, о чем думает Нофрет, то назвала бы ее изменницей. Нофрет держала язык за зубами. Она оказалась здесь только по случайности. Стоит ей зашевелиться или заговорить, они тут же прикажут уйти.
А может быть, и нет. Если Анхесенамон действительно так боится Хоремхеба, она может пожелать, чтобы здесь был свидетель, даже защитник — хотя Нофрет не представляла себе, как сможет сопротивляться человеку, закаленному в битвах.
Пока Нофрет собиралась с мыслями, Хоремхеб говорил что-то о скорби, предлагал свою помощь, если только царица соизволит принять ее. Царица молчала и смотрела мимо него с каменным лицом.
Он позволил себе большую вольность — взял ее за руки.
— Госпожа, взгляни на меня. Ты потрясена до глубины души. Я знаю это, мы все знаем. Но Египет не станет ждать, пока ты придешь в себя, как и другие государства. Египту нужно, чтобы ты была сильной.
— Я всегда была сильной, — сказала она спокойно и холодно.
— Может быть, ты устала от этого, — настаивал он. — Любая женщина устала бы. И любой мужчина. Ты потеряла любимого мужа…
— Ты никогда не любил его. Он был для тебя ничем.
— Госпожа, он был моим царем.
— Ты презирал его. Считал слабым ребенком, хвастливым мальчишкой, бесполезным на войне. По-твоему, ему следовало сидеть дома и предоставить воевать тем, кто хорошо умеет это делать.
Хоремхеб совсем не казался уязвленным такими ядовитыми словами. Его, наверное, вообще невозможно вывести из себя.
— Госпожа, ты несправедлива и ко мне, и к нему. Он был хорошим воином.
— Но никуда не годным военачальником. Разве не так? Ему пришлось лгать, чтобы получить триумф в Египте. Он проиграл войну в Азии. Ты бы ее выиграл.
Хоремхеб медленно перевел дыхание: грудь его поднялась, потом опустилась. Казалось, он набрался решимости.
— Госпожа, если ты хочешь слышать правду, да, я мог бы выиграть эту войну — и выиграл бы, если бы он не вздумал вернуться домой слишком рано. Это его ошибка. Тутанхамон был всего лишь мальчиком, неопытным мальчиком; но он был царем.
— Ты тоже хочешь быть царем, да? — Она наклонилась вперед, глядя ему прямо в глаза. — И думаешь, что справишься с этим лучше, чем все те, кто правил после смерти моего деда?
— Человек волен желать чего угодно, или думать, что желает, но если у него нет соответствующего происхождения…
«Ага, — подумала Нофрет, — трещина в броне. Сожаление».
Анхесенамон, наверное, не заметила этого. Она не знала происхождения ниже царственного, не знала, что значит стремиться подняться выше места, определенного для тебя богами.
— Мужчине не обязательно иметь царское право по рождению. Он может приобрести его, женившись.
Взгляд его стал острым.
— Ты хочешь сказать, что я мог бы попробовать?
Царица попыталась встать, но он слишком крепко держал ее за руки. Она спросила сквозь зубы:
— Зачем ты сегодня явился сюда?
— Я пришел утешить тебя, — ответил он.
— Ах, утешить, — сказала она, скривив губы. — Знаю я эти утешения. Зачем они мне?
— Затем, что тебе нужен сильный мужчина. Ведь у тебя никогда такого не было. Твой первый муж был чересчур одержим богом, второй слишком юн. Ты уже не девочка, какой была, когда выходила за них. Теперь ты женщина. Настало время, чтобы рядом с тобой был настоящий мужчина.
— Будет. Господин Аи.
— Твой дедушка. — Хоремхеб покачал головой. — Хороший человек, но старый. В нем не осталось жизненных сил.
— А вдруг ты его недооцениваешь?
— Вряд ли. Ты думаешь, что с ним будешь в безопасности? Он слишком стар, чтобы беспокоить тебя в спальне. На крайний случай у него есть другая жена. А как по-твоему, каково это, когда некому согреть тебя по ночам?
— У нас ночи и так слишком теплые.
Хоремхеб засмеялся коротко, словно взлаял, и веселья в его смехе было мало.
— Я взял бы тебя в Азию. Там на высоких горах лежит снег. Ты знаешь, что это такое?
— Мне рассказывали. А видеть его я не хочу.
— Почему? Разве тебе никогда не хотелось путешествовать?
— Я много путешествовала по Двум Царствам.
— На все у тебя есть ответ, — заметил он. Казалось, ему нравится этот разговор. — Ты знаешь, конечно, что твой будущий супруг стар и скоро умрет. Кто же тогда будет царем?
