Дженнифер Льюис
Безумный полдень
— Уверены, что это не опасно? — Энни старалась не смотреть на сильные ноги Синклера Драммонда, поднимающегося по шаткой деревянной лестнице.
— Нет. — Он бросил ей улыбку, от которой ее колени превратились в желе. — Если, конечно, забыть об этом проклятии.
— Ладно… рискну.
А могла ли она отказаться?
Он хозяин, она его экономка. Энни Салливан с опаской ступила на первую ступеньку шаткой конструкции, которая вела на чердак старого сарая. Этот сарай был пристроен к дому предками Драммонда, чтобы им не приходилось каждый раз встречать лицом порывы ветра, налетающего с Лонг-Айленда, когда было нужно покормить животных. Все, что там осталось, — это внушительная коллекция паутины и острых гвоздей для подков. Ступени под их ногами опасно поскрипывали.
— Вы когда-нибудь тут были? — спросил она.
Синклер толкнул люк.
— Да. В детстве. Я часто забирался сюда, когда мои родители ссорились.
Энни нахмурилась. Трудно было представить спокойную, полную достоинства миссис Драммонд повышающей голос. Но она никогда не видела его отца. Несколько лет назад он умер в результате какого-то несчастного случая.
— Сомневаюсь, чтобы после меня тут кто-нибудь бывал. — Он исчез в темном проеме.
С нехорошим предчувствием Энни заторопилась вслед за ним. Синклер щелкнул выключателем, сразу наполнив темное пространство ярким светом.
— Хорошо, что с электричеством все в порядке. Я и не подумал прихватить с собой свечи.
По жестяной крыше барабанил дождь. С массивной центральной балки свисал ряд голых лампочек. Коробки и ящики громоздились вдоль стен среди бесполезных столов, стульев и других предметов мебели. Дальняя стена была заставлена горой кожаных чемоданов с яркими наклейками. Несмотря на огромный размер помещения, пола почти не было видно.
— Вот, значит, то богатство, которое за триста лет нажили ваши предки. Ну и с чего тут можно начать? — Ее пальцы покалывало от нетерпения пройтись по имуществу Драммондов.
Что казалось странным, поскольку именно в этом и заключались ее повседневные обязанности. Конечно, сметать пыль и полировать серебро было совсем не так увлекательно, как открывать старые чемоданы, наполненные клубками моли и вековыми тайнами.
Синклер поднял крышку сундука, в котором оказались сложенные одеяла.
— Черт, если бы я только знал. Думаю, нам придется тут все перелопатить. — Закатав рукава, он погрузил внутрь сундука свои длинные руки, пытаясь там что-то нащупать. — Чаша сделана из металла. Возможно, из серебра, но скорее всего, из сплава свинца с оловом. Так что вряд ли она может представлять какую-то практическую ценность.
Тонкая рубашка натянулась на его сильной спине, когда он еще глубже погрузил руки в эту мягкую массу. Сердце Энни забилось быстрее. Почему ее босс такой привлекательный? Это не честно. Она работала у него вот уже шесть лет, и годы только красили его.
— И на этом всем тоже лежит проклятие? — Энни передернула плечами, с трудом подавив дрожь.
— Это семья проклята, а не чаша. — Синклер поднял голову, обезоруживающе улыбнувшись. — Три сотни лет страданий, которые могут закончиться, если три части этой чаши вновь соединить вместе. — Он хмыкнул. — Какая чушь! Но моя мать верит в это.
— Я рада, что ей уже лучше. Врачам удалось выяснить, что могло стать причиной ее болезни?
— Какая-то тропическая бактерия, вызывающая что-то вроде холеры. Ей повезло, что она вообще осталась жива. Она и сейчас очень слаба. Я посоветовал ей на некоторое время покинуть город. Надеюсь, она приедет сюда. Вдвоем вам будет легче тут разобраться.
Сердце Энни упало. Значит, ей уже не придется смотреть, как сильные руки Синклера зарываются во все эти сундуки и коробки. Она работала в этом доме вот уже шесть лет, тем не менее они очень мало чего знали друг о друге. Ей нравилось оставаться с ним вдвоем, когда здесь не было гостей, и тогда она могла видеть совсем другого Синклера. Поиски чаши могли бы дать ей шанс узнать его лучше. Вместо этого Энни придется дышать старой пылью вместе с миссис Драммонд. Но сама история ее заинтриговала.
Она подошла к высокой плетеной корзине и подняла крышку. Внутри лежала свернутая кольцами веревка. Потянув за ее конец, Энни представила себе руки, плетущие эту веревку, в те времена, когда еще не было никаких машин. Все вокруг них было наполнено историей.
— Почему она думает, что ваша семья проклята? Вы все очень успешные люди.
— Да все у нас в порядке. Старая фамильная легенда всплыла в памяти моей матери, когда она заболела. — Синклер вытащил кучу одежды, и Энни увидела, как напряглись мышцы под его джинсами. — И все наши браки распадаются тоже поэтому. — Его серо-голубые глаза странно блестели, то ли насмешливо, то ли печально. — Теперь она надеется найти части этой чаши и снова их соединить. Она уверена, что это может изменить судьбу Драммондов. — Он снова положил вещи в сундук и закрыл крышку. — Конечно, я не верю ни в какие проклятья. Но идея ее вдохновляет, а я хочу, чтобы она выздоровела. Поэтому и обещал помочь.
— Вы великодушны.
— Не слишком. — Он отбросил упавшие на лоб волосы, обозревая кучи хлама, оставленные многочисленными поколениями Драммондов. — Если у нее будет занятие, она не будет ко мне приставать с женитьбой.
Энни наблюдала, как он ухаживал за своей второй женой — расчетливой карьеристкой. Она не была уверена, что сможет выдержать это испытание еще раз.
— Думаю, ей хочется внуков.
— Да. Но зачем? Разве это так необходимо — передать проклятие следующему поколению? — Его ирония заставила ее улыбнуться.
Конечно, его матери хотелось внуков, чтобы было кого побаловать. Хотя, если вкусы Синклера не изменятся, ей вряд ли представится такая возможность. Энни никогда не видела его первую жену, но Дайана Лэйклэнд не была женщиной, которая стала бы рисковать своей фигурой. Она вышла замуж ради денег и положения — что и теперь делало его одним их самых завидных женихов Нью-Йорка, — но потом он ей наскучил, когда ему надоело каждую ночь мотаться с одной вечеринки на другую.
Если бы Синклер только видел, что попусту тратит время на всех этих испорченных принцесс. Разумеется, Энни не могла сказать ему этого. В ее обязанности входило быть терпеливой и лояльной, не переступая допустимых границ.
Она отошла от корзины с веревками — вполне хватило бы, чтобы повеситься, — и сняла с полки небольшую деревянную коробку. То, что оказалось в ней, было похоже на набор шпилек для волос — дорогие, вырезанные из черепахового панциря и слоновой кости — те самые, что девицы семейства Драммонд втыкали в свои высокие прически.
