Глава 1
Ириска застревает в зубах, и я тянусь пальцем в рот. Очень некрасиво и неправильно. Папа испепеляет меня осуждающим взглядом, но лишь до того момента, как я не начинаю истерично визжать. Адская боль простреливает в десна. Острым клинком пронзает мозг. Я извиваюсь на автомобильном кресле и визжу, как ненормальная.
И уже то, что мы направлялись домой к маме не так важно. Подумать только, пять лет работы в филиале папиной фирмы за рубежом. Редкие возвращения домой на родину.
И вот я в свои двадцать семь, снова дома и снова боль пронзает мое тело. Только если в прошлый раз в двадцать два я бежала от боли после развода. То теперь я не знаю куда сбежать от боли в зубе.
Чертовы Ириски, моя слабость с детства!
— Тормози, — заливаясь слюной, как из ведра, кричу я водителю.
На горизонте новая вывеска Частный стоматологический кабинет.
— Ира, давай лучше к Барсову поедем. Неизвестно, что тебе сейчас наделают во рту в этом сомнительном учреждении, — говорит папа, оглядывая небольшое помещение со свежим ремонтом и испуганной девушкой секретарем.
Но я его не слушаю. Уши закладывает от собственного визга.
— Острая боль, — быстро говорит девушка, приоткрыв дверь в кабинет врача. На мой вой и вызов секретаря выходит доктор!
Папа удивленно смотрит на врача и восклицает громче меня
— Барс, какими судьбами ты здесь. Ты ведь в «Кларенсе» работал.
Денис Барсов наш семейный стоматолог уже больше восьми лет. И увидев этого здорового мужика под сороковник, я начинаю смущаться и сильнее прикрывать рот рукой.
— Гена, все приветствия и объяснения потом. Острая боль, — говорит он грубоватым голосом и повторяет, как заклинание про боль, указывая на меня. Не успеваю я ничего возразить, как большая уверенная ладонь прихватывает мою поясницу и утягивает в кабинет, отрезая от внешнего мира.
— Ириска… — тянет Барс с улыбкой, которая сглаживает строгие непропорциональные черты лица. На тяжелом подбородке, словно высеченном из камня, растянутые тонкие губы выглядят… странно мило.
Но я не успеваю посмотреть в лазурные глаза, некогда любимого мужчины, потому что очередной прострел боли вышибает из меня возможность видеть.
— Садись, красавица.
Барс все делает профессионально быстро. Настраивает кресло. Моет быстро руки и надевает перчатки. Достает шприц и ампулу обезболивающего.
Я до безумия боюсь трех вещей. Зубной боли, уколов и… близости этого харизматичного, сексуального мужчины.
И хоть секса между нами никогда не было, мысленно я его трахала с первого дня знакомства.
Правда Барс оказался тертым калачом. И как я его не соблазняла, никогда не велся. А потом я узнала от папы, что он женат.
Моя первая влюбленность и надежды на светлое будущее посыпались прахом. И тогда в далеком прошлом я совершила ошибку — выскочила замуж за одногруппника, который в дальнейшем интенсивно и часто наставлял мне рога с моими же подругами.
Я не успеваю пискнуть. Потому что лицо с легкой брутальной щетиной золотистого оттенка склоняется ко мне слишком низко. Раскрываю рот шире, потому что жесткие пальцы в перчатках настойчиво растягивают челюсть.
— Шестерка, — говорит задумчиво Барс, хмурит брови. Я забываю за то, что боюсь всего, кроме этого секси доктора, когда на мой язык попадает его мятное дыхание.
Неотрывно вспоминаю черты любимого мужчины. Взгляд неумолимо переманивает рука со шприцом. Но вместо того, чтоб зажмуриться, в мои мысли простреливает догадка, а я ведь не вижу очертания обручального кольца под тонкой перчаткой! Барс развелся?!
— Ай, — успеваю пискнуть, когда игла продирается сквозь кожу неба.
Барс зачем-то улыбнулся и подул мне на язык, как на ранку. И это действие выглядит странно. Он раньше никогда так не делал. Да и вряд ли это профессионально. А в следующий миг он вытаскивает иголку, но не спешит забирать гладкие пальцы. Зачем-то трогает язык. Водит подушечками по самой кромке и оглаживает нижнюю губу.
— Скоро занемеет, — моргает он и, наконец, высовывает пальцы у меня изо рта.
Улыбка исчезает с его лица. Он снова становится серьезным и холодным.
А мне не дает покоя вопрос. И я задаю его вслух.
— Денис, ты развелся?
Мужчина смотрит на меня удивленно. Брови ползут вверх.
Барс встает и разворачивается ко мне спиной в белом халате. Замечаю и покатые плечи, слишком массивные и широкие по сравнению с узкими бедрами. На нем джинсы и белые кроссовки. Все предельно просто, но именно на этом мужчине эти вещи смотрятся идеально.
— Как только ты уехала. В тот же день, — говорит он приглушенным голосом.
Зуб немного отпускает, и я оглаживаю немеющим языком десну. Слышу, как врач готовит необходимые приборы. Протирает круглое зеркальце на ручке, вдевает нужное сверло в бор машину.
Не могу думать про предстоящие процедуры. В голове ответ, что Барс одинок. А значит у меня снова есть шанс попытать удачу.
Черт, но я думала и тогда восемь лет назад, когда словила его первый взгляд на свою фигурку, что он есть. А Денис не раскололся. Держался до последнего. Первый и единственный поцелуй, который между нами произошел, был на моей свадьбе. Тогда Барс пришел со своей женой. (Ее не помню. Плевать на нее.) И подарил мне конверт. С пожеланием долгой и счастливой жизни, хотел чмокнуть меня в щеку, а я повернулась к нему. То ли случайно, то ли судьбоносно. И его губы мазнули по уголку моих. Романтика, что б ее!
А теперь?! Изменилось ли что-то? Или я ему никогда не нравилась. Просто нафантазировала себе обжигающе-раздевающие взгляды!
— Ты сейчас сам? — нагло спрашиваю я.
Управляя огромной компанией отца на Кипре со штатом подчиненных более десяти человек, я утратила возможность быть нежной и вечно краснеющей. Отдавать приказы приходилось четким командным тоном. Ничто так не дисциплинирует и не закаляет, как ненависть десяти взрослых мужиков, считающих меня глупой выскочкой. Просто ставленницей богатого папочки. Приходилось ежедневно доказывать, что я не дура вафельная и у меня помимо мозгов в голове есть клыки во рту. Здоровые, благодаря заботе хорошего стоматолога. Дениса Барсова.
— Это вопрос или предложение, — неожиданно оборачивается мужчина. И я замечаю, что лазурь его радужки стремительно темнеет.
Пульс начинает зашкаливать. А ладони становятся влажными. Тот, кем я бредила, кого боялась, надеялась понравиться, смотрит на меня, оценивая степень моей решительности.
Я сама ее не знаю. Так далеко мы никогда не заходили. Поэтому молчу ошарашенно.
Лишь голые колени сжимаю, и пытаюсь решить, мое платье слишком короткое или длинное.
— Открывай ротик, Ириска, — странно тихо говорит мужчина и подходит ко мне впритык. Без инструментов.
И смотрит на губы. Выжидательно и мучительно пристально.
Распахиваю рот и облизываю губы. Пальцы в резиновых перчатках снова вбиваются мне в рот. Сразу два указательный и большой. Понимаю, что это просто осмотр, и он проверяет действие препарата, надавливая на десну и проводя по языку. Но я начинаю дышать громко и прерывисто. Отчего взгляд этого шикарного доктора соскальзывает на тугую ложбинку между грудью.
Несколько мгновений он смотрит. Его пальцы соскальзывают снова на язык. И он задумчиво водит туда обратно.
Внизу моего живота разгорается огонь. И слюни текут уже из места между ног.
Не раздумывая над аморальностью своих действий, я обхватываю его пальцы губами и втягиваю в рот. С удовольствием исполняющейся мечты обласкать этого мужчину всего, начинаю посасывать его пальцы.
Барс в шоке наблюдает за моими действиями. И когда с моих губ срывается стон, отдергивает руку.
— Блядь, Ириска, ты что творишь!
— А ты? — смотрю на его выпирающий из-под халата член с вызовом.
Он сам переводит взгляд на ширинку и поправляет выпирающий орган.
Отворачивается от меня и берет в руки сверло и зеркальце. Придвигает свое рабочее кресло ближе. Грузно садится в него.
— Нижняя шестерка, — повторяет он для себя.
