Марианна Лесли
Неоконченный портрет
Оторвав одну руку от руля, Эшли потерла висок, в котором немилосердно пульсировала боль, и поморщилась. Не стоило ей вчера так много пить, ведь знала, что наутро предстоит отправиться в неблизкий путь, но все-таки не удержалась и позволила себе расслабиться. Нет, повод у нее конечно же был: она получила крупный заказ и как было не отметить такую удачную сделку? И вот теперь за свою вчерашнюю несдержанность она расплачивается ужасной головной болью, тогда как должна быть в форме перед встречей с заказчиком.
Эшли опустила стекло и глубоко вдохнула чистый, пьянящий воздух. Через пару десятков километров от Дублина дорога начала постепенно подниматься в гору, воздух делался чище, а пейзажи все более захватывающими. Несмотря на неважное самочувствие, Эшли, как истинный художник, не могла не восхищаться открывающейся ею взору картиной: дорога поднимается все выше в гору, а внизу, насколько хватает глаз, изумрудно-зеленые луга — недаром Ирландию называют Изумрудным островом — с пасущимися на них стадами пестрых длиннорогих коров; белеющие то там, то тут длинные фермерские дома с хозяйственными постройками; каменные заборы, огораживающие фермы и пастбища, а слева, вдалеке, сине-зеленая гладь Ирландского моря.
Эшли сделала еще один глубокий вдох и снова потерла висок. Если б не проклятая головная боль, насколько острее и полнее было бы ее наслаждение от этой спокойной, умиротворяющей красоты. Справа, чуть поодаль, показались зубцы какого-то старинного замка или крепости, коих здесь в изобилии. Непременно надо будет навестить парочку, подумала Эшли, ведь она останется здесь на все лето.
Ее мысли вернулись ко вчерашнему дню. Конечно же все из-за Робби. Не сбавляя скорости, Эшли порылась одной рукой в сумочке в поисках коробочки с аспирином, нашла и встряхнула.
О черт, этого только не хватало! Она забыла запастись таблетками. Придется купить где-нибудь по дороге или остановиться в каком-нибудь уединенном местечке, чтобы прийти в себя. Не может же она явиться к О'Мэлли в таком жалком виде, выжатой как лимон. Конечно, можно списать все на дорогу, но все-таки ей хотелось бы произвести как можно лучшее впечатление. Она не простит себе, если из-за своей глупости лишится такого выгодного заказа. Ей давно ничего подобного не предлагали, в особенности если учесть, что гонорар выше среднего почти в три раза. Придется работать целое лето, зато будет время поразмыслить о дальнейших отношениях с Робертом Олстоном.
Эшли работала с двумя клиентами, когда получила приглашение от О'Мэлли. Управиться с обоими заказами не составило труда: бывшего жокея она изобразила верхом на лошади, а его сына, морского офицера, на палубе белоснежной красавицы-яхты.
Как иронично, что заказ О'Мэлли ей предложила и обеспечила жена Робби, Марджи. А, собственно, почему бы и нет? Марджи владеет двумя крупными лондонскими галереями, муж ведет дела, они имеют проценты от всех выставляемых ею картин. Если уж на то пошло, поразило ее другое — до некоторых пор она вообще понятия не имела, что у Робби есть жена. Ей вспомнился ее первый визит в офис Роберта в «Галереях Олстона», она пошла туда, вооружившись рекомендациями и несколькими последними работами, и с ней сразу же был заключен контракт.
Ее в первый же миг поразили его глаза — нежного серо-голубого цвета, какие-то печальные и светящиеся теплым вниманием. Для нее это началось с самой первой встречи. Он отнесся к нее дружелюбно, но не более того, чем, разумеется, и расположил к себе. Эшли привыкла к назойливым приставаниям мужчин, ведь она обладает довольно броской внешностью, да к тому же еще и художница! Роберт вел себя сдержанно, как истинный джентльмен: искренне интересовался ее успехами, сочувствовал в трудные минуты, давал неназойливые советы, которые всегда оказывались верными.
Жаль, конечно, что он не упомянул о своей жене, но, если честно, у него и не было подходящего случая. Чувства уже захлестнули их бурной волной, когда Эшли узнала, что он женат. Теперь предстояло выйти из сложившегося неловкого положения как можно более достойно и безболезненно. Но первым делом все-таки ей предстоит разобраться в себе самой.
С какой стороны ни посмотри, ситуация аховая, даже несмотря на то, что Марджи оказалась милой женщиной и буквально сбилась с ног, чтобы найти для нее такой завидный заказ. Эшли нахмурилась. Оказавшись в этой двойственной ситуации, она чувствовала себя препаршиво. Она готова была поклясться, что Марджи ни о чем не подозревает, ведь она, Эшли, старалась ничем себя не выдать. Прошлым вечером, после отъезда Марджи в Брайтон, она впервые осталась наедине с Робби, да и то всего на минуту: он последовал за ней на кухню и неслышно подкрался сзади. От одного его прикосновения она чуть не потеряла голову.
Солнечные блики засияли на капоте арендованного ею в Дублине автомобиля, двигающегося по шоссе в сторону Таллоу. Недавно она проехала указатель, на котором значилось, что до городка Таллоу двадцать пять миль. Заставив себя думать о настоящем, Эшли попыталась настроиться на предстоящую встречу с О'Мэлли.
Она слыла незаурядной художницей, и ее картины приносили хороший доход. А ведь добиться признания портретисту не так легко. И ей действительно пришлось трудно, даже когда ее отец находился в зените славы, а если точнее, то особенно тогда, когда он находился в зените славы.
Только за последние несколько лет ей удалось создать свой неповторимый стиль и набрать себе денежную клиентуру. Сейчас она более или менее свободна в выборе и может сама назначать цену. Она пользуется спросом и может позволить себе работать не спеша, что дает возможность шлифовать свои работы. В особенности ей удаются те портреты, где модель изображается на открытом воздухе. Пейзажные зарисовки ее конек, благодаря которому она и нашла свой собственный, неповторимый стиль.
Так что, если брать ее карьеру, то тут все тип-топ. Ей даже порой кажется, что о такой судьбе она мечтала еще с той поры, как впервые вдохнула острый запах масляных красок и скипидара, когда мать вернулась из роддома с нею на руках. Она выросла в отцовских студиях. Семья странствовала по свету, точно какие-нибудь кочевники или цыгане.
Чарлз Мортимер, как принято говорить, сделал хорошую партию, то есть выгодно женился. Мастер светского портрета, он сочетался браком с юной дочерью одного из своих знаменитых и богатых клиентов. Но тут же последовал удар для них обоих: невесту лишили наследства по той причине, что ее избранник был не их круга.
И все-таки мать ни разу не пожалела о том, что вышла замуж за неугомонного художника. По словам Чарли, они жили душа в душу и безумно любили жизнь, пока Кандида не заболела. А Чарли — Эшли с горечью приходилось это признать — так и продолжал наслаждаться жизнью, даже после смерти молодой жены, даже когда его единственная дочь стала взрослым, самостоятельным человеком.
