Ронда Гарднер
Уйти или остаться?
Картинки из трещин на потолке…
Часто болея в детстве, он мог целыми днями играть в эту причудливую мозаику. А сейчас пришла старость. И совсем близко смерть.
Фред Ламметс посмотрел на часы. Пять утра.
За стеной — ни звука. Стало быть, малышка спит, угомонилась. Но что с ней происходит?
Это началось несколько лет назад, после поездки к подруге… Как он мог отпустить ее, доверчивый осел? Ведь у дочери тогда был самый сложный возраст.
Осторожно поднявшись с дивана, Фред начал убирать постель. К чему без толку ворочаться с боку на бок? Время летит быстро…
Он набросил халат, вышел в коридор и, крадучись, добрался до ванной. Надо побриться, принять душ… Чтобы все было по-человечески! Кто знает, не исключено, что наступил его последний день.
Конечно, со стороны он выглядит еще совсем неплохо. Чего там, пятьдесят с хвостиком…
Фред улыбнулся. Некоторые вполне приличные дамочки до сих пор бросают на него призывные взгляды. В его жизни хватало приключений, но каждый раз достаточно было вспомнить о жене и дочери, чтобы остановиться, пока дело не зашло слишком далеко.
— Образцовый семьянин, — просипел Фред, покосившись на себя в зеркало.
Сколько вынесла от него Ада за двадцать лет счастливого супружества! А теперь он искалечил и жизнь дочери…
Еще восемь месяцев назад Ламметс был вполне состоятельным человеком. Дернуло же его связаться с этими спекулянтами! И потерять все.
— Ладно, что уж теперь поделаешь. — Фред расправил плечи, застегивая новенькую белоснежную рубашку.
Интересно, с каких это пор он начал разговаривать вслух сам с собой? Впрочем, уже слишком поздно ставить диагноз.
Фред плеснул в стакан виски, закурил сигарету, но пить не стал. Прощаться с дочерью надо на ясную голову. Здесь важно каждое слово.
Вскоре незатейливое послание было готово. Он запечатал конверт и задумался. Оставить в столе? Постоянно носить с собой? Нет, не подходит.
И тут его осенило.
— Положимся на волю судьбы, старикан. Помнишь дочкину любимую шкатулку? Ада еще называла ее «антикварной жестянкой». Но даже жена не знала о тайничке. А Дороти и подавно…
На цыпочках прошествовав мимо кровати, он поставил шкатулку на место. Если богу будет угодно, когда-нибудь его девочка прочитает эту сбивчивую исповедь. Поймет ли она своего отца? Трудно сказать…
Фред склонился над спящей дочерью, но не посмел поцеловать разрумянившуюся щечку, опасаясь разбудить свою строптивую принцессу. Он мысленно благословил ее, и на душе сразу стало легче.
По крайней мере, сейчас его совсем не пугала смерть.
— Твоя любимая клиентка заявилась! — сообщила Клэр, открывая дверь в кухню плечом, так как в руках у нее был поднос с грязной посудой.
— Неужели опять? — встревоженная Дороти оторвалась от приготовления сэндвичей. — И снова одна?
— Как всегда. — Ее напарница включила горячую воду на полную мощность и принялась ополаскивать чашки. — Странно, правда?
Дороти нахмурилась.
— Тут что-то не так. Девочка слишком мала, чтобы болтаться по улицам без присмотра. По-моему, ей не больше семи.
— Ну, здесь она в безопасности, — возразила Клэр. — В нашем заведении не часто можно увидеть уголовников и извращенцев.
— Это еще не известно, — мрачно заметила девушка, расставляя на подносе молочник, чайник, сахарницу и сэндвичи.
Появившись в зале, она исподтишка посмотрела на столик в углу у окна, где чинно восседала загадочная клиентка.
Девочка приходила четвертый день подряд, всегда в одно и то же время, после полудня. Сначала Дороти решила, что ребенок просто ждет кого-нибудь из взрослых. Но маленькая посетительница спокойно попросила меню.
— Хочешь, я скажу тебе, что у нас есть? — предложила Дороти и получила в ответ взгляд, полный нескрываемой иронии.
— Я умею читать, спасибо, — звонким голоском бесстрастно поблагодарила девочка. Несколько секунд она с небрежностью ресторанного завсегдатая рассматривала меню, а потом заказала пшеничную лепешку и чашку какао.
Но даже после этого Дороти колебалась.
— Может быть, лучше подождать твоих родных? У нас ведь дороговато…
В глазах юной клиентки промелькнула ярость.
— Я могу себе это позволить, — объявила она с достоинством, порылась в своей крошечной сумочке и извлекла хрустящую пятифунтовую банкноту. — Этого достаточно?
— Более чем, — спокойно ответила девушка и отправилась выполнять заказ.
Незатейливый ланч не занял у крошки много времени, хотя она явно растягивала удовольствие. Наконец, сосредоточенно отсчитав изрядные чаевые, она с уморительной снисходительностью попрощалась и величественно удалилась.
Следующие два дня эта сценка неизменно повторялась, но холодок неприязни в глазах маленькой посетительницы с каждым разом таял. Дороти чувствовала это, но на душе у нее все-таки было неспокойно.
— Ты стала нашей постоянной клиенткой, — заметила она с приветливой улыбкой. — Мне кажется, нам пора познакомиться.
Помолчав, девочка обронила с сомнением в голосе:
— Мне не разрешают знакомиться с посторонними.
— И совершенно правильно, — горячо одобрила Дороти. — Но я обслуживаю тебя каждый день, и мое имя указано на карточке. Здесь, на блузке.
С минуту подумав, малышка неохотно представилась:
— Меня зовут Адела Кроуз.
— Красивое имя. — Девушка дружески улыбнулась. — Ты живешь в Истхэме?
Та отрицательно помотала головой.
— Нет, в Илфорде.
Дороти невольно вздрогнула. Бывают же такие совпадения… Но надо взять себя в руки! Легко сказать… Ведь до сих пор она не может забыть того, что случилось шесть лет назад.
— Понятно, — задумчиво произнесла она. — Путь не близкий.
Адела вновь обдала ее ледяным высокомерием.
— Всего-то пятнадцать миль. А на машине — совсем пустяк.
— Значит, ты ездишь домой с мамой? — Дороти с трудом удавалось изображать непринужденность.
Девочка побледнела.
— У меня нет мамы, — чуть слышно произнесла она. — Больше нет.
О господи, простонала Дороти про себя. Такая малышка, и уже столько вынесла!
— Мне очень жаль, Адела. Но знаешь… Мы с тобой в одинаковом положении.
Крошка бросила на нее заинтересованный взгляд.
— Значит, вы тоже живете вдвоем с папой?
Дороти прикусила губу. Боль от недавно пережитого потрясения еще не отпустила ее.
— Нет.
