Пола Льюис
Лёд под солнцем
Зал гудел, как пчелиный улей. Деловой бомонд города энергично двигал челюстями, поглощая закуски, расставленные на четырех длинных столах в лучшем ресторане бизнес-центра. Официанты с молниеносной быстротой меняли подносы с пустыми бокалами на новые, радовавшие глаз золотистыми оттенками виски, гранатовым колоритом красного вина и прозрачной нежностью рейнского.
Гарольд в очередной раз крепко пожал чью-то руку и в очередной раз кивнул, благодаря за еще одно поздравление, кажется, двухсотое по счету в длинной череде хвалебных слов, сказанных в его адрес за сегодняшний день. Теперь, когда фуршет уже подходил к концу, и напряжение спало, он вдруг ощутил усталость, нормальную, здоровую усталость человека, удовлетворенного результатами долгой и трудной работы, которую он завершил, и от которой все вокруг пришли в полный восторг.
Между тем закончен только первый этап, правда, чрезвычайно важный. Архитектору Гарольду Фарберу, лауреату престижного международного конкурса, отцы его родного Портленда предложили сделать проект переустройства центральной части города — небольшого старого района с великолепным сквером и прилегающими улицами, слишком узкими, чтобы отвечать современным требованиям и пропускать растущее число автомобилей, и слишком обветшавшими, чтобы представлять деловое и торговое лицо города.
Роскошный фуршет, оплаченный фирмой Гарольда, оказался весьма кстати: проект реконструкции был принят на «ура», и отныне ему предстояло курировать строительство в качестве генерального подрядчика — а это, разумеется, означало для него как гарантированную стабильную прибыль, так и возможность потрудиться на благо родного города. Хотя поднять такой проект будет нелегко.
Но все это еще впереди. А сейчас ему захотелось просто расслабиться и отдохнуть и, может быть, даже напиться, растворяясь в этом жужжащем, горячем, уже бестолковом, но сохраняющем респектабельность водовороте, среди восклицаний «Хелло, Билл!» или «Хелло, Джон!» и дружеских похлопываний, сопровождающихся новыми возлияниями. В конце концов, Гарольд Фарбер заслужил пять минут тайм-аута после того, как полгода, буквально не вставая из-за стола, прокорпел над этим замечательным проектом, да и сегодня фактически всю ночь провел в дороге, чтобы добраться из головного офиса в Нью-Йорке в филиал компании в Портленде к началу рабочего дня.
— Хелло, Фарбер! — услышал он и обернулся.
— Тебе все равно понадобится подрядчик на сквер, — говорил кто-то рычащим басом, — так вот я привел тебя Крис Робинс. Заключай договор сразу, лучше ты никого не найдешь.
Гарольд даже отпрянул от такого напора.
— Спасибо за заботу, — проговорил он, вежливо улыбаясь, так толком и не поняв, кто из полутора десятков человек, окружавших его плотной стеной, обращался к нему с такой бесцеремонностью. — Когда я приступлю к делу, обязательно поговорим. Надеюсь, вы позволите мне сделать выбор самому.
И Гарольд повернулся, твердо намереваясь пробиться сквозь толпу к фуршетному столу, а также ухватить себе с подноса проходящего мимо официанта широкий стаканчик с золотистой крепкой жидкостью — виски наверняка привело бы его сейчас в чувство.
Он уже знал, что с нынешнего дня его многие начнут терзать просьбами, желая получить лакомый кусочек от его заказа — просто работу или просто денег на все подряд, от благотворительных вечеров до поддержки плана какого-нибудь местного гения запустить воздушный шар на Луну. В последнее время он стал хоть и маленькой, но знаменитостью, и все от него чего-то хотели, даже политики просили финансировать их компании. Такова цена успеха — или его издержки.
Но не успел Гарольд сделать и шагу, как кто-то крепко ухватил его за рукав и над его ухом рявкнул все тот же бас:
— Не будь дураком — чего там еще выбирать! Любой нормальный человек укажет тебе на Крис, и нечего кочевряжиться!
Обернувшись, Гарольд понял наконец, что за рукав его крепко держит обрюзгший, растолстевший, но как и в прежние времена веселый, нахальный и рыжий Вилли Тардифф, приятель по школе, с которым они когда-то были неразлучны. Вилли, пожалуй, трудно было узнать, но невозможно забыть. Именно этот бесшабашный и любопытный мальчишка был первым, кто посвятил Гарольда в вопросы секса, — он притаскивал ему порнооткрытки и порножурналы, заставлял их рассматривать и читать. Двенадцатилетний Гарольд порой заливался краской, точно девчонка, когда Вилли тыкал в картинку коротким толстым пальцем и выпаливал скабрезные комментарии.
Потом, в очередной раз приехав к матери на каникулы из университета, Гарольд узнал, что Вилли женился, обожает свою жену и двух девочек, в поте лица зарабатывает деньги, вместо того чтобы продолжать образование. Он работал репортером в местной газете, и ему вполне хватало бы на жизнь, если бы не дурная привычка писать, прикладываясь к бутылочке.
Воспоминание о семье кольнуло Гарольда в самое сердце — уже три года он был один, хотя женщины были явно не против поддержать отношения с высоким, красивым, преуспевающим архитектором тридцати лет.
Да и мать, и личная секретарша Фарбера, добрая пятидесятилетняя миссис Джексон, любившая его до самозабвения, не забывали намекать ему, что пора позаботиться о себе. Гарольд лишь усмехался их наивным, детски неуклюжим попыткам — он не находил в себе сил любить, тем более жениться.
Вилли вдруг отпустил его рукав и замахал кому-то с сумасшедшей энергией, только что не подпрыгивая:
— Крис! Ну, где ты! Ну не робей же, смелее! Он уже готов любить тебя! Иди, иди — вряд ли кто-нибудь устоит против такой женщины!
Хотя Вилли говорил со своим обычным двусмысленным смешком, Гарольд на сей раз почему-то не был шокирован — он был скорее удивлен. Во-первых, Крис Робинс оказалась миловидной молодой женщиной, невысокой, с женственными формами, в синем брючном костюмчике, благодаря которому она вообще выглядела как школьница. А во-вторых, эта молодая женщина и сама была смущена шуткой Вилли чуть не до слез — во всяком случае, ее чудесные карие глаза явно заволокла соленая влага, и она с отчаянием неловкости глянула на Фарбера, когда Вилли, ухватив ее за локоть, сквозь толпу потащил к хозяину приема. Гарольд наблюдал эту забавную сцену, как завороженный, ощутив неожиданную теплоту.
— Извините, мистер Фарбер! — Крис с достоинством протянула ему руку для пожатия. — Я просто случайно сказала мистеру Тардиффу, что была бы счастлива работать с вами. Я очень высокого мнения о вас и вашей компании — я прочитала о вас все, что смогла найти. Мне показалось, что вы не только талантливый архитектор и преуспевающий бизнесмен, но еще… — Крис запнулась, видно было, что она безумно волнуется и изо всех сил старается этого не показать, но гладкая речь давалась ей с большим напряжением. — Еще, я думаю, вы тот редкий человек, которому не безразлично, какой смысл будет иметь ваша работа.
