Ангел - Анна Шнайдер

Это случилось осенью. Холодной поздней осенью. Почти все листья уже опали и начали гнить, распространяя вокруг терпкий осенний запах сырости.

Я помню — в тот день резко похолодало. Так резко, что казалось — вот-вот пойдёт снег. Но снега не было. Впрочем, не было и дождя. Ничего не было, кроме пронизывающего до самых лёгких ветра.

Дым от моей сигареты поднимался вверх, к небу, и медленно растворялся в его серости. Я наблюдала за этим процессом, делая затяжку за затяжкой. Рядом сновали знакомые и незнакомые люди — они спешили в университет, на занятия. Мне не было до них никакого дела — точно так же, как им было плевать на меня.

Как часто это случается, верно? Мир, полный людей, которым плевать на тебя.

— Эй, Ника! — крикнул кто-то. — Ты идёшь?

Я пожала плечами, выкинула сигарету и достала ещё одну.

— Так тебе место не занимать? — опять спросил кто-то.

— Не, не надо, — ответила я, еле ворочая языком.

За пять секунд почти вся улица опустела.

Я стояла и пыталась вспомнить, что у нас сейчас по расписанию. Вспомнить не могла. Да и какая, в сущности, разница?

— Я думал, ты не куришь.

Голос ворвался в мои мысли и резко опустил с серых небес на чёрную землю.

— А, привет, Руслан.

— Виделись, — усмехнулся он, глядя на меня внимательными тёмными глазами. — Что с тобой, Вера?

Какой хороший вопрос…

Я проигнорировала его, пустив дым в лицо собеседнику. Руслан поморщился, но не отошёл.

— Тебе это, — он кивнул на сигарету, зажатую в пальцах, — не идёт. Слишком вульгарно.

— Ну да, — я рассмеялась, — а ты считаешь меня примерной девочкой и отличницей, верно?

Знал бы он, на что иногда бывают способны примерные девочки… Вульгарность — малый грех по сравнению с тем, что я сделала.

— Не в этом дело. Просто…

— Ладно, — перебила я Руслана, отбрасывая сигарету в сторону, и продолжила, взглянув ему в глаза: — Пойдём.

— Куда?

Конечно, он всё ещё ничего не понимал. Я ведь примерная девочка…

— На пару пойдём?

— Нет. К тебе.

Несколько мучительно долгих секунд он молчал.

— Куда? — переспросил шёпотом, глядя на меня так, словно сомневался в собственном рассудке.

— К тебе, — повторила я терпеливо. — В прошлом году на новогодней вечеринке ты говорил, что хочешь меня. Или передумал?

В глазах его по-прежнему было непонимание.

— Я не знал, что ты слышала…

Я не слышала — мне рассказали. Но это было неважно.

— Пойдём? — вновь спросила я, протягивая ему руку. Он взял её, притянул меня к себе, вглядываясь в глаза.

Я знала, что он не может увидеть там ничего, кроме пронизывающего ветра, поэтому повторила ещё раз:

— Пойдём.

Он кивнул, сжимая мою ладонь.

А ветер всё усиливался… Он был уже настолько холодный, что пальцы той руки, которую не держал Руслан, казалось, скоро покроются коркой льда.

Когда же пойдёт снег?..

Я всегда воспринимала Руслана как очень светлого человека, но квартира у него оказалась мрачная, тёмная. И картины на стенах вызывали какую-то непонятную тоску.

Зачем он вообще их повесил…

Руслан провёл меня на кухню, усадил на табурет и… полез за чашками.

— Я сейчас чаю сделаю. Или кофе? Ты что любишь?

Я усмехнулась и облизнула пересохшие губы. Да, пить хотелось, но…

— Ничего.

Он обернулся, застыв посреди кухни с двумя кружками в руках.

— В смысле?

— Я же не для кофе сюда пришла. — Я встала и провела ладонью по его груди. — Посмотри на меня, Руслан. Ты думаешь, я в состоянии пить кофе? Пожалуйста, {пожалуйста}, ты ведь сам этого хотел… И теперь я здесь.

Он покачал головой.

— Я хотел не этого. Я не хочу, чтобы это было жертвой с твоей стороны. Давай лучше пока посидим, попьём кофе, ты расскажешь, что случилось…

— Ничего! — закричала я, стукнув его по твёрдой, как камень, груди. — Ничего не случилось! И не разыгрывай из себя благородство, черт возьми! Подумай о себе, а не обо мне!

Я по глазам видела — он не мог.

— Я подумал. Давай… потом.

Я чуть не рассмеялась.

— Потом? — прошептала, обвивая руками его шею и прижимаясь всем телом. — Нет, Руслан… Сейчас… Ты ведь по-прежнему хочешь, правда? — Я скользнула губами по губам. — Я чувствую, хочешь… Только сейчас, сейчас или никогда… Я никогда больше не приду, Руслан, если ты…

Он не дослушал, целуя меня крепче.

— Ты ведьма. Змея. Змея-искусительница…

Ох, если бы…

— Завтра ты пожалеешь…

Я усмехнулась прямо в незнакомые губы.

— Это будет завтра.

Мне было, с чем сравнивать.

Хотя сравнивать не хотелось. Но, наверное, так бывает всегда, когда делаешь что-то наперекор, назло… Чтобы доказать тому, кому ты не нужен, что ты можешь быть нужен кому-то ещё.

Как будто такие вещи вообще необходимо доказывать…

Головой понимаешь, что нет. Но не можешь ничего с собой поделать, ведь ведёт тебя не голова.

Тебя ведёт боль.

И я, ведомая этой болью, раскрывала губы, подставляла грудь под незнакомые ладони, сжимала бёдра вокруг чужого тела, пытаясь сделать его своим.

Руслан был нежен и осторожен поначалу. Медленно двигался, останавливался, вглядываясь в мои глаза, что-то нежно шептал. Но мне хотелось иначе. И я выгибалась под ним, я громко стонала, я двигалась навстречу сама — пока в итоге он не потерял голову от желания.

Резко, страстно, порочно. Мне было нужно именно так.

Я получила то, что хотела.

А потом тихо плакала в подушку, когда Руслан уснул, отвернувшись от меня к окну.

Утром меня разбудила распахнувшаяся с тихим стуком форточка.

Я открыла глаза. Ветер дул в окно, и шторы надувались, как парус. В комнате постепенно холодало, но под одеялом пока было тепло.

Я села, ожидая увидеть за окном точно такой же, как вчера, день. Но за окном всё было иначе — за окном был снег.

Он падал медленно-медленно. Ему некуда было торопиться.

— Красиво…

Я обернулась. Я думала, Руслан смотрит в окно — но он смотрел на меня.

— Ты похож на воробья… — сказала я вдруг.

— Что? — протянул