Наше единственное лето. Долго и счастливо?
— Что вы решили?!
Крик моего отца был слышен, наверное, на другой стороне Земли.
Он заскочил на обед как раз в то самое время, когда Даня привез меня домой. Увидев нас вдвоем, он, естественно, не остался равнодушным. Но если разговор начинался со сдержанных приветствий, то после выяснения определенных обстоятельств он моментально накалился до отметки «sos».
— Папа, ты только не волнуйся, пожалуйста, — я попыталась прикрыть собой Даню, потому что в дальнейших действиях отца была совсем не уверена. — Тебе нельзя так волноваться… У тебя сердце…
— А у тебя, дорогая моя, судя по всему, его нет! — кажется, папа и не собирался сбавлять градус накала разговора. — Конечно, откуда ему быть? Вот этот вот… молодой человек… разбил его несколько лет назад.
— Папа…
— Эля! — он так посмотрел на меня, что я поняла: папа не шутит. — Иди в дом.
Как-то раз я это уже слышала, стоя на том же самом месте.
— Папа, мы уже не дети и…
— В дом, я сказал! — рявкнул он так, что я даже подскочила и, обреченно оглянувшись на остолбеневшего Даню, пошла, куда меня отправили.
В гостиной, наблюдая за происходящим на улице, стояла мама. Увидев ее сложенные на груди руки, я снова почувствовала себя нашкодившей школьницей, а никак не самостоятельной тридцатилетней бизнесвумен.
— Можно поинтересоваться, что происходит? — внешне спокойно спросила мама, но я-то знала, что внутри у нее, скорее всего, миллион эмоций. Не было никакого смысла юлить.
— Даня сделал мне предложение, и я согласилась, — выпалила я, ожидая очередной волны возмущения.
Но к моему огромному удивлению, мама хлопнула в ладоши и засмеялась. Не ожидая такой реакции и все еще подозревая, что в конце будет совершенно противоположное, я замерла.
Но, отсмеявшись, мама обняла меня за плечи и притянула к себе:
— Поздравляю, дорогая! А я-то уж думала, что эта история никогда не закончится…
— Мам, ты сейчас серьезно? — с сомнением спросила я, выбираясь из ее теплых объятий.
— Конечно, серьезно, — она взяла мое лицо в свои руки и, ласково разглядывая, добавила: — Ты у нас такая же однолюбка, как и мы с папой. Сколько не ищи другого человека, лучше любимого — не найдешь. Глупость несусветная в современном мире, но что поделать, если иначе никак?
У меня на глаза навернулись слезы.
Так и есть. Полюбив однажды Даню, я в других искала его черты, но какими бы хорошими эти парни ни были, они не были им. И я уходила: раз за разом.
— Мам, — жалобно спросила я, — а папа Даню не убьет?
Мама засмеялась:
— Ничего он твоему Дане не сделает, а если сделает, то сам и вылечит. Папа же врач…
Я рванулась к двери, но мама удержала меня за руку:
— Шучу я, Эля… Папа зол на него за то, что он обидел тебя, за то, что ты страдала так сильно. Пусть они поговорят. Дане, думаю, тоже хочется объясниться…
Я перестала сопротивляться и, сняв пальто, села у окна, наблюдая за разговором своих любимых мужчин.
Наверное, я еще не привыкла к тому, что узнала о Дане — о его диагнозе и обстоятельствах, побудивших его поступить тогда именно так, но мне до невозможности хотелось выбежать на улицу и защитить его перед отцом. Стоит ему замкнуться сейчас, и папа вновь сочтет его обманщиком и тряпкой…
— Выпей чаю, — мама протянула мне кружку моего любимого молочного улуна.
— Не могу, мам, я слишком волнуюсь…— Выпей, они еще минут пятнадцать проговорят.
Я взяла чай и сделала глоток.
— Я знаю, что для многих наши отношения выглядят… странно, но… я люблю его. И только его. И он меня любит. Я это чувствую.
— Я тебе верю, — улыбнулась мама. — Раз ты его простила, значит на то была веская причина.
Я посмотрела на нее с благодарностью и облегчением. Но переведя взгляд за окно — снова тяжело вздохнула. Судя по увиденному, папа понимать веские и уважительные причины не собирался…
Через десять минут подъехал Дима, и скоро все они зашли в дом.
Папа был уже не так резок, видимо, подустал сердиться, да и Даня, судя по всему, не молчал, объясняя свою позицию.
Они разделись и прошли на кухню, закрыв за собой дверь. Проходя мимо, Даня постарался успокоить меня и слегка улыбнулся. Но, черт возьми, я почувствовала, что ему страшно!Мама включила погромче телевизор, чтобы у меня не было возможности подслушать их разговор.
— Эля иди сюда, посмотри, какой фильм идет!Показывали «Гордость и предубеждение» в моей любимой британской постановке. Как раз тот момент, когда съедаемый волнением мистер Дарси отправляется на непростой разговор с отцом Элизабет.
Мама расхохоталась, заразив и меня
— Да иди же уже сюда, хватит переживать и дай мужчинам немного поговорить… — она похлопала по дивану рядом с собой. — Отец, может, последний раз хочет себя главным в твоей судьбе почувствовать.
Почему-то мне стало грустно от этих маминых слов. А ведь, и правда, я выйду замуж и моей семьей, моим главным мужчиной теперь уже будет Даня…
Я внутренне махнула рукой на все эти мысли, потому что — когда это все еще будет — неизвестно.
Наконец в гостиную вышел папа.
— Вы сегодня уезжаете? — спросил он уже спокойно, поглядывая на маму.
— Да… Нет… Не знаю… А что? — я заглядывала за его спину, пытаясь увидеть Даню.
Из кухни донесся громкий смех, а скоро появились на удивление веселые Дима и Даня.
— А то, что нужно посидеть, и все обсудить как следует, а мне сейчас уже на работу пора…
— Пап, мы разберемся с графиками и приедем…
— Когда? После Рождества?
— Почему после Рождества? — недоумевала я. — В феврале или марте.
Папа посмотрел на меня так, словно я секунду назад рассудка лишилась.
— Эля, милая… — начал он мягко. — Не знаю, на что ты там соглашалась сегодня ночью, но твой жених заявил, что ваша свадьба состоится в конце января.
Я даже пошатнулась и схватилась за диван. Рядом, прикрыв рот руками, приходила в себя мама, и на нас, ничуть не смущаясь и не чувствуя за собой никакой вины, смотрел Даня.
— Не вижу смысла
