Мой вредный профессор. Стриптиз для тебя - Анна Лапина

— Можно? — спрашиваю доктора, тихо постучав в дверь. Открываю её и высовываю голову. — Это я, Степанида Ивановна. Вы просили зайти.

— О-о-о, это ты, горе моё луковое, — восклицает женщина со вздохом. — Входи и закрывай дверь, Роза.

— Ага, — киваю и тут же выполняю её указания. Плотно прикрываю железную дверь и сажусь на стул для пациентов. — У меня опять недостаток чего-то? — устало интересуюсь. — Я пью все витамины, честное слово! Не знаю, почему так постоянно происходит.

— В этот раз у тебя избыток, — недовольно меня оглядывает. — У тебя ХГЧ повышен.

— Это ещё что за зверь? — хмурюсь. — Раньше у нас не было проблем с ним, — задумчиво ухожу в себя. — Никогда не было.

— Это гормон, из-за которого ты этой осенью не сможешь выступать на соревнованиях, Розочка, — поясняет мне женщина.

— А его нельзя как-то… понизить? Привести в норму?

— Можно, — кивает, и я всё превращаюсь в слух. — Сделать аборт. Но из-за твоего резус-фактора это приведёт к тому, что в будущем ты не сможешь забеременеть с вероятностью в девяносто процентов.

— Чего? — вскакиваю. — Какой аборт? Какая беременность?

— Ты беременна, Роза, — Степанида Ивановна встаёт вслед за мной. — И тебе нужно сделать выбор, девочка. Либо ребёнок, либо блистательное будущее в гимнастике, которое тебе все пророчат.

— Не верю! Не верю… — шепчу, доставая телефон из заднего кармана джинсов.

Доигралась…

Доспорила, блин!

И что мне теперь делать?

Роза

— Ну пожалуйста! — складываю губы бантиком, щенячьим взглядом глядя на Виктора. — Пожалуйста! Ну хотя бы один разочек. Маленький, недолгий разочек, — подхожу к нему, проведя рукой по его бицепсу.

В каком-то журнале читала, что это позволяет наладить контакт и заставить человека тебе больше доверять. А именно это мне сейчас и надо. Сделать так, чтобы он пошёл у меня на поводу. Я ведь нечасто о чём-то прошу.

Я просто устала, что из-за запретов родителей я мало куда хожу, за что получила прозвища «Тепличная Роза» и «Маменькина дочь».

— Нет, Роза, — отрезает Виктор, точь-в-точь как мой папа, и отходит от меня, продолжив собираться в клуб.

Куда меня, на минуточку, отказывается отпросить. И причин даже не называет. Просто не хочет и всё! Упрямый осёл, который думает лишь о своём комфорте и ни капли о моём.

— Ну все девочки ходят, — привожу аргументы, продолжая его глазами гипнотизировать и вымаливать согласится на мою просьбу. — Танцуют там, развлекаются.

— С мужиками обжимаются, — продолжает за меня, окинув недовольным сощуром. — Нет, Роза, и всё! Тема закрыта! Ты сидишь дома и готовишься к занятиям. Если хочешь потанцевать, то вот, — поднимает с кровати пульт от телевизора и врубает его на музыкальном канале, повысив звук до максимума. — Танцуй! — перекрикивает, покачав свои бёдрами, якобы танцуя и подавая мне пример.

Хочется ему что-то поцарапать за то, что так со мной себя ведёт. Никто в этом доме не любит его так, как я. Сильно и самоотверженно. Всё для него готова сделать, а он мою маленькую просьбу выполнить не может.

— Какой же ты противный! — заявляю и, выхватив пульт, выключаю звук полностью. — А ещё в доме одном живём!

Виктор появился в моём доме вместе с моим родным отцом. Это долгая история, но чтобы вернуться к нам, папа заключил сделку. Он берётся до восемнадцати лет воспитывать Виктора Есенского, единственного наследника венгерского миллиардера, а тот избавляет моего отца от врага, что грозился уничтожить папу и всех, кто ему дорог. Меня и мою маму.

Я была тогда совсем малышкой и не знала всего этого. Для меня в моей жизни просто появился папа и мальчик, который всегда со мной играл. Устраивал для меня представления с игрушками, таскал с кухни для меня конфеты, чинил головы моим куклам. У меня появился лучший друг.

Поначалу я называла и считала его братом. Но… потом родители мне рассказали правду, и с того дня он стал не братом, а другом.

Кровное родство ты не выбираешь. Ты вынужден быть братом или сестрой кого-либо. А дружба. Особенно такая, как у нас с Виктором, это сильнее. Мы сами приняли решение быть друг для друга самыми близкими людьми.

— И дружим, между прочим, цветочек, — подмигивает, стянув с себя футболку, меняя её на другую.

На секунду, всего на одну короткую секунду застываю, глядя на его кубики, которые всех моих одноклассниц прошлым летом сводили с ума, а я внимания не обращала. Думала, что у них просто гормоны шалят, и ничего такого в этом нет. Ну да, я привыкла к Виктору за те семнадцать лет, что мы в одном доме живём. И его тело, и внешность никогда меня не трогали. Да, красив, но особого внимания это не стоило… раньше.

Но после одноклассниц я начала к нему присматриваться другими глазами, чтобы попытаться понять, что всё же в нём сводит с ума всех девушек. Почему они бегают за ним, как собачонки. Поняла. И теперь не могу из этого состояния выйти. Всех вольно-невольно сравниваю с ним.

— Виктор, — опускаюсь на кровать с расстроенной мордашкой. — Ну почему? Папа мне не разрешает в клуб ходить. Мама его поддерживает. И ты с ними. Хотя сам ходишь. Почему мне тогда нельзя? Я же не одна собираюсь, а с девочками. Им мамы с папой разрешают. И с нами охрана будет. Я пить не буду! Обещаю! Я тебе за это номера всех своих одногруппниц дам. Выберешь себе симпатичную и амур с ней закрутишь.

— Потому что я мужчина, — отвечает, сев рядом, но настрой не меняет. — И я могу за себя постоять. А ты маленькая хрупкая девушка, которую заломать на раз плюнуть. Понимаешь? Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, поэтому родителей упрашивать за тебя не буду.

— Но с нами же охрана… — напоминаю. — Карим Машу никогда не выпускает одну. Да и Матвей потом к нам присоединится.

— Цветочек мой упрямый, — тяжело вздыхает, потрепав по голове. — Клуб не место для тебя.

— Почему? — хнычу, закидывая свои ноги на его, чтобы не дать ему уйти раньше, чем я добьюсь своего. — Мама вообще-то в моём возрасте в клубе работала. Владела им. А я что? Чем хуже?

— Это твоя мама, а это ты. Тебя воспитывали как нежную тепличную розу с самого детства, — точно моих подруг цитирует, чем раздражает. — Потакали во всём.

— А не