Глава первая
Зоя бродила по пустому дому, прощаясь с остатками вещей, со стенами, в которых прошла вся её жизнь.
Мебель она отдала по объявлению, всё вывезли ещё утром. А вот бытовую технику, швейную машину, книги, старые пластинки, проигрыватель, старинный самовар и посуду должна была забрать Ольга. Ольга была движущей силой волонтёрского движения в их городе. Она помогала нуждающимся, организовывала уборки территории и создала музей старины. Сейчас Зоя ждала только Ольгу. Собственная сумка была собрана давно.
Зоя включила проигрыватель и достала из конверта пластинку. Это была одна из набора пластинок с песнями Высоцкого. Серия вышла в 1988 году, к его пятидесятилетию. Зоя тогда ещё даже не родилась. Это были любимые пластинки её дедушки, Николая Степановича.
…Возвращаются все,
Кроме лучших друзей,
Кроме самых любимых
И преданных женщин…
Слушая хриплый волевой голос, Зоя подумала, что она очень преданная женщина, но совсем не любимая. И да, она не вернётся.
Дед переписал на неё дом ещё при жизни, и взял с неё слово, что как только его, деда, не станет, Зоя продаст дом и начнёт новую жизнь. Вчера она провела сорок дней по деду. Дом продан. Скоро приедет Ольга на грузовой газели, и всё… Здравствуй, новая жизнь!
Всё-таки она решила позвонить Диме. Они встречались почти два года, и она любила его, но три месяца назад он заявил, что им пора расстаться. Он встретил другую.
— Да, — настороженный голос ворвался в тишину дома.
— Привет, Дим! Звоню попрощаться. Я уезжаю, насовсем, — она звонила ему впервые за три месяца, голос вдруг задрожал, а ладони вспотели. Она вытерла руку о кофту, перехватила телефон.
— Ну пока, бывай, — недоуменно и равнодушно ответил он. Ему было всё равно.
На что, собственно, она надеялась?
— Ну пока. Желаю тебе счастья, Дима! — она нажала отбой, телефон всё-таки выскользнул и упал. Зоя прижала кулаки к глазам.
…Она ехала в Казань в общем вагоне; место было хоть и сидячее, но очень комфортабельное. Глядя невидящим взглядом в окно, за которым сгущались сумерки, Зоя думала о том, что ей предстоит знакомство с собственной матерью. Вот как-то так.
Зоя все свою сознательную жизнь (а ей исполнилось двадцать пять) была уверена, что её родители погибли в автокатастрофе. Её вырастили бабушка и дед. Бабушки не стало пять лет назад, деда — около полутора месяцев назад. И только после смерти деда Зоя нашла в его шкафу шкатулку. Уходя, дед ей несколько раз говорил об этой шкатулке, очень настаивал, чтобы она первым делом нашла её и всё прочитала.
В шкатулке хранились награды бабушки и деда, всю жизнь служивших в органах. Кроме того, обнаружилась "книжка" с валютным вкладом на имя Зои — дедушка и бабушка копили ей на будущее. Деньги, вырученные за дом, Зоя положила на этот же вклад, а "книжку" зашила в подклад куртки, которую всё время носила. Она посмотрела цены. Ей хватало теперь на "однушку" в каком-нибудь большом городе, кроме столиц, конечно.
Также в шкатулке обнаружилось золото бабушки, тоже бережно зашитое в подклад теперь. И три письма: два запечатанных, одно подписано "Лилии", а второе — "Александру". И одно письмо без конверта для неё, Зои.
Письмо написал дедушка. Зоя узнала следующее. Её мать, Лилия, была поздним ребёнком. Когда она родилась, Калерии Яковлевне, бабушке Зои, было тридцать семь, а Николаю Степановичу тридцать пять. Девочку холили, лелеяли, водили по лучшим кружкам и студиям танца, актёрского мастерства. Лилия окончила институт культуры, поступила служить в театр драмы, но тут же вышла замуж за инженера Александра, родила Зою. Правда, вскоре оставила Зою с няней и вновь вышла на сцену. Когда Зое был год, на театральном фестивале Лилию увидел пожилой овдовевший режиссёр, председатель жюри, приехавший из Казани. Лилия бросила семью, дочь, подала на развод и уехала с ним. Режиссёр через несколько лет умер, и Лилия вышла замуж за другого режиссёра…Сейчас она была ведущей актрисой какого-то авангардного театра. Это узнал дед. А тогда, двадцать четыре года назад, Калерия Яковлевна не вынесла позора и отреклась от дочери, бросившей ребёнка.
Зоя жила у бабушки с дедом, жил с ними и зять, отец Зои, у него больше никого не было, он был из детского дома. Потом он завербовался на Север и уехал. Калерия Яковлевна отреклась и от зятя. Они с Николаем Степановичем вышли в отставку, продали квартиру в большом городе, купили дом в маленьком городе, достаточно далеко от прежнего места жительства. Родителям Зои были отправлены письма, чтобы не смели их искать и приближаться к ребёнку, которого осиротили при жизни и предали.
Родители, видимо, особо и не страдали по ней, Зое. И зачем дед придумал, чтобы теперь Зоя знакомилась с ними, воссоединялась, передавала письма?
* * * * * * *
Пользуясь старыми связями, дед нашёл адреса и матери, и отца. Мать живёт в Казани, отец не так уж далеко от того места, где жила Зоя до сих пор, в одном из городов-миллионников. У обоих семьи, но у мамы больше нет детей, а у отца есть сын четырнадцати лет. Вот на брата было бы интересно взглянуть.
Но сначала Зоя решила поехать к матери. Что-то подсказывало ей, что долго она там не задержится.
Мать жила в центре, и Зое пришлось достаточно долго ехать на автобусе. Дом, конечно же, был новый, высокий, устремленный прямо в космос.
"Бетон, стекло, металл…".
Охранник проверил паспорт и пропустил Зою через рамку с металлоискателем. Поднявшись в умопомрачительном лифте на девятый этаж, Зоя выдохнула и нажала кнопку звонка. Открыла, видимо, помощница по хозяйству. Но Лилия Николаевна была дома, отдыхала перед вечерней репетицией. Зоя попросила передать, что приехали от отца. Не назвалась.
…Она никогда раньше не видела таких красивых людей. Неужели это её мать? Как у такого совершенства могла родиться она?!
Мягкие светлые волосы медового оттенка, правильный овал лица, огромные, карие, насмешливые глаза, точёный профиль… Совершенная фигура, рост — выше Зои на голову точно, и выглядит лет на тридцать пять, хотя ей точно под пятьдесят. Мать минуту вглядывалась в неё, и вдруг всплеснула руками:
— Зоя?! Эти старые дураки всё же сподобились?
Голос такой же красивый, как вся она. Шагнула и прижала Зою к себе. Но не слишком сильно. Однако Зое и этого было много. Она не чувствовала зова крови, а посторонних всегда сторонилась.
Они пили китайский зелёный чай из фарфоровых чашек. Лилия Николаевна прочитала письмо, а Зоя рассказывала об их жизни.
…Конечно, мать узнала её сразу, как такое чудо не признать? Она же растила её до года.
Внешность у Зои была весьма экзотическая. Но она бы с радостью поменяла эту экзотику хотя бы на одну десятую часть красоты её матери. Зоя была ростом метр пятьдесят, с фигурой подростка, ногами тридцать третьего размера. Волосы, брови и ресницы были насыщенно-каштановые, а кожа вся, по всему телу, покрыта разнокалиберными веснушками. Не было ни одного квадратного сантиметра тела, где не было бы этих светло-коричневых веснушек. Черты лица правильные, глаза большие, орехового цвета, большой улыбчивый рот с ровными зубами… Но что толку, если всё лицо в веснушках? Словно сжалившись, природа наградила Зою волосами как у Лорелей — длинными, ниже попы, густыми, красивыми. Только потемнее и поярче.
Задумавшись, она прослушала, о чем спрашивает мать. Та интересовалась планами.
— Работа, — Зоя решила не распространяться о планируемой покупке квартиры.
— Может, пару недель поживёшь у меня? А то я Але, помощнице, уже год отпуск не даю? Я неприхотлива, только чистоту поддерживать надо. Ну и немного готовить. Скажу, что мне можно, а Аля расскажет, где покупает продукты. С меня для тебя питание и отдельная комната.
— А вы одна живёте? — Зоя так и не смогла пересилить себя и обращаться на "ты".
— Нет, я замужем, но муж пока на гастролях. Он танцовщик.
