Наверное, Лукасу не достались гены социальной активности. В этом доме нельзя было жить, не то что проводить мероприятия. Если бы только его лучше поддерживали в порядке, он был бы идеальным для благотворительного приема.
Кейт не успела больше ничего найти, так как вернулся Лукас с большим пакетом.
– Надеюсь, ты проголодалась.
– По-моему, здесь хватит на футбольную команду.
– Я не знал, что лучше заказать, поэтому взял всего понемногу.
Они молча накрыли на стол. У Кейт забурчало в животе в предвкушении вкусного обеда. Она с удовольствием прикончила свой сэндвич, пока Лукас одолел свой едва наполовину.
– Долгая была прогулка, – сказал Лукас, пока она разворачивала еду.
– Мне многое нужно было обдумать.
– Теперь ты со всем разобралась?
Кейт отвела глаза, не зная, что ответить. Она не хотела, чтобы Лукас плохо о ней думал из-за того, что она совершенно потеряла контроль над своей жизнью, но и лгать тоже не хотела. В итоге она выбрала золотую середину:
– Мне еще многое нужно продумать.
– Знаешь, когда у меня случаются проблемы в работе, мне помогает, если проговорить их вслух. Мы проводим мозговые штурмы, где все мои руководители обмениваются случайными идеями, какими бы безумными они ни были. Одно ведет к другому, и в итоге получаются потенциальные решения. Хочешь попробовать?
Кейт не понимала, почему он так добр к ней. Горячая ванна. Невероятно уютный халат. Чашка горячего кофе. Заставленный едой стол. А теперь еще и предложение ее выслушать. У нее перехватило горло, и она часто заморгала.
– Эй, не может все быть так плохо. – Лукас сжал ее руку.
Жар прикосновения просочился через халат, заставляя Кейт остро ощутить его. Тепло поднялось вверх и закоротило ее уже истерзанный разум. Но так же быстро, как Лукас протянул руку, он ее отдернул. Словно осознал, что пересек невидимую границу.
Кейт шмыгнула носом.
– Вообще-то моя жизнь сейчас – кошмар.
– Визит в больницу… Ты больна?
– Лучше бы так.
Лукас выгнул брови в изумлении:
– Ты хочешь заболеть?
Выражение ужаса на его лице рассмешило Кейт. Она не смогла удержаться. Может, у нее начался нервный срыв, но взгляд на Лукаса вызвал у нее приступ хохота. Наверное, Лукас решил, что она сошла с ума. Но ситуация была серьезная…
Ее смех немедленно угас от мысли о дочери.
– Я не хочу заболеть. Но предпочла бы, чтобы это была я, а не моя четырехлетняя дочь.
Лукас откинулся на стуле, словно слова его ударили.
– Что с ней?
– Ей нужна операция. Поэтому мы и приехали в Нью-Йорк. Больше никто не хотел рисковать. Но до начала лечения мне нужно найти деньги, чтобы заплатить за него.
Лукас сдвинул брови, словно переваривал информацию.
– Извини, что спрашиваю, но разве у тебя нет страховки?
– Она не покрывает экспериментальные процедуры. А всего, что у меня есть, до последнего цента, не хватит и на сотую долю этой суммы.
Синие глаза Лукаса потеплели от сочувствия. Он кивнул, словно понимал. Или просто не находил добрых слов. Но Кейт все равно уже сказала слишком много.
– Прости. Это не твоя проблема. Я просто зашла за вещами.
– Куда ты пойдешь?
– Я… я не знаю. Но что-нибудь придумаю. Всегда придумываю.
Она слишком быстро поднялась на ноги. Комната закружилась. Кейт схватилась за спинку стула и зажмурилась, пытаясь усилием воли прогнать тошноту. Но открыла глаза снова, услышав торопливые шаги, и увидела встревоженный взгляд Лукаса.
– Я в порядке, – сказала Кейт.
– Не похоже.
– Ерунда. Я просто слишком быстро встала. – А перед этим спала всего три часа и бродила под дождем, и только что узнала, что должна больнице целое состояние. Но Кейт не собиралась давить на жалость. Она не хотела, чтобы Лукас плохо о ней думал. Хотя с другой стороны, можно ли упасть еще дальше в его глазах? Она подавила стон.
– Думаю, тебя подкосили новости. – Лукас поймал и удержал ее взгляд. – У тебя есть семья? Они могут помочь?
– Нет. Мать далеко, а отец… мы не общаемся. Мы с Молли вдвоем.
– Это печально.
Воцарилась неловкая тишина. Надеясь заполнить паузу, чтобы Лукас не считал себя обязанным сказать еще что-нибудь сочувственное, Кейт добавила:
– Мы отлично справляемся сами. Вообще-то мне пора снова возвращаться в больницу.
– Твоя дочка, наверное, по тебе скучает.
Кейт вспомнила про брелок-уточку, вынула из кармана халата и сжала в пальцах.
– Ты всегда это носишь с собой. Нечто особенное? Или просто нравится перебирать что-то в руках?
Кейт посмотрела на безделушку:
– Молли выиграла ее в игровом центре и подарила мне. Сказала, что уточка будет моим другом. Со временем она стала своего рода талисманом.
– Выглядит надежным другом. Не будет крякать зря.
Попытка Лукаса пошутить вызвала у Кейт улыбку.
– Она была со мной в трудные времена. Теперь мне надо привести себя в порядок. Скоро у Молли закончатся процедуры, и мне нужно быть там, чтобы ей не было одиноко.
– Когда тебе нужно в больницу?
– К трем часам.
– Тогда у тебя есть еще пара часов. Может, попробуешь подремать? А потом я подвезу тебя.
От предложения Кейт ощутила давно забытое тепло.
– Я не могу тебя об этом просить. Ты меня даже не знаешь.
– Ты не просишь, я сам предлагаю. И после того, как вчера ночью ты из-за меня не выспалась, я тебе должен.
– Но это не означает…
– Дождь все еще идет. Тебе не стоит снова под него попадать. А мне приятно помочь кому-нибудь. Договорились?
Кейт чувствовала – за его словами кроется что-то еще. Может, он сам хочет помощи? Но какая может быть нужна помощь богатому сексуальному холостяку?
– Уверен? – Она посмотрела в синие глаза.
– Абсолютно. А теперь пообещай, что не сбежишь опять.
Она была вымотана. А Лукас явно намеревался стать добрым самаритянином.
– Обещаю.
Лукас слишком хорошо знал, через что проходят родители, когда не могут следить за безопасностью ребенка. Когда жена его бросила, она оставила только записку, что позаботится об их девочке. Пока нанятый частный детектив не нашел ее в Калифорнии, Лукас ничего не мог делать.
История Кейт слишком сильно отзывалась в его душе. Но как можно отвернуться от нее, когда ее дочь оказалась в таком положении?
Лукасу нужно было подумать. Только этим он и занимался, пока Кейт спала наверху. Но время близилось к трем, а она так и не появилась. Вспоминая ее бледное лицо и круги под глазами, Лукас предположил, что она еще спит. Наверное, забыла поставить будильник. Или так устала, что не услышала.
Стоило бы ее разбудить, но от мысли о том, чтобы подняться наверх, Лукаса подташнивало. Он давно туда не заходил. Там ничего не осталось, кроме тошнотворных воспоминаний обо всем, что он потерял, – семье… дочери.
