— Нет. — Слова жгли его рот, как расплавленный свинец. — Я хочу знать, остается ли твое предложение в силе.
После ухода Дэрмида Лейси долго ходила взад-вперед по своей гостиной. Она не помнила, чтобы ей когда-либо прежде было так трудно сделать выбор. Когда он спросил, остается ли ее предложение в силе, она была потрясена настолько, что несколько секунд просто не могла говорить. Наконец она выдавила:
— Но… ты же был в клинике, и…
— Я не был в клинике. Я летал в Торонто, но в клинике не был. Я вернулся домой первым же рейсом.
— Но почему… почему ты переменил решение? — спросила она.
— Это не важно. Теперь я хочу знать…
— Ты хочешь знать, — медленно проговорила она, — готова ли я выносить этого ребенка? Твоего и Элис.
— Да.
— Все как-то очень неожиданно. — Она обхватила себя руками за плечи. — Я думала, теперь это уже пройденный этап…
— Короче говоря, ты отвечаешь мне «нет»?
Она чувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. И куда только девается подмога, когда она нужнее всего?
Теперь, когда контракт с «ГлориБи» превратился из мечты в реальность, не так-то просто принять решение. Надо все хорошенько обдумать, взвесить все «за» и «против». Да, она хотела пойти на жертву во имя той жертвы, на которую пошла когда-то Элис ради нее. Но сейчас, когда надо переходить от слов к делу, она не знала, хватит ли у нее сил оставить свою карьеру.
Может, даже навсегда, если после рождения ребенка восстановить форму окажется невозможно…
— Значит, нет, — сказал он бесстрастно.
— Не говори за меня. Все не так просто, Дэрмид. — Лейси хотела сказать, что со времени их последнего разговора у нее изменились обстоятельства, но вместо этого спросила: — А как насчет юридической стороны дела? То есть вы с Элис, наверное, подписывали какие-то бумаги? И разве законом не предусмотрено, что в случае смерти одного из родителей следует уничтожить эмбрион?
— Поскольку я не могу больше иметь детей, Элис специально оговорила — если с ней что-то случится, судьбу эмбриона буду решать я один. Она настаивала на этом, и я тогда не стал возражать.
— Ну да, ведь тебе не могло прийти в голову, что она не сможет сама родить этого ребенка.
— Именно.
— Если — я подчеркиваю, — если я соглашусь на суррогатное материнство, нам с тобой надо будет многое оговорить.
— То есть ты не говоришь мне «нет»?
— Дэрмид, я говорю «возможно».
— Лейси, я колебался и мучился много месяцев. Не так-то просто…
— Я знаю. И не заставлю тебя ждать долго. Дай мне пару дней. Я хочу быть уверена, что приму правильное решение, ведь каким бы оно ни было, потом уже ничего не изменишь.
— Значит, до воскресенья?
— Да, я дам тебе ответ в воскресенье.
Часть воскресного утра Дэрмид провел у забора, который огораживал его земли, защищал его стада от волков и давно нуждался в починке. День выдался ужасный: свинцово-серое небо, ледяной ветер. Согласно прогнозу, дождь ожидался во второй половине дня, но буря поднялась раньше, чем Дэрмид успел доделать начатую работу. Ливень хлестал безжалостно, и он промок до нитки, пока успел добежать до дома.
Прежде в таких случаях Элис поджидала его в дверях с пушистым полотенцем в руках и ласково бранила за то, что у него не хватило ума вернуться раньше. Теперь его ждал пустой дом. Артур поехал в глубь острова повидать родных и взял Джека с собой.
Пустота. В этом доме нет и больше никогда не будет уюта.
В кухне Дэрмид снял мокрую рубашку и бросил ее в раковину, прямо на невымытые с утра тарелки.
Звонила она или нет? Этот вопрос все утро сидел у него в голове.
Он вошел в свой кабинет. Красный огонек на автоответчике не горел. В нем поднялись разочарование и злоба одновременно. Она знает, как важен для него ее звонок, как он нервничал все это время. Собственно говоря, он ушел из дома именно потому, что просто не мог больше сидеть и ждать. С раннего утра он был на ногах и кружил вокруг телефона, но когда пробило десять, понял, что больше не может. И он ушел и принялся за работу, но и за работой все время думал о том, что на автоответчике его ждет сообщение от нее.
И вот — ничего. Ноль. Пустота.
Что ж, раз она не звонит, значит, больше не хочет ввязываться в это дело. Она давно бы позвонила, если бы правда хотела помочь этому ребенку.
Значит, она и в самом деле просто себялюбивая, глупая…
Телефон зазвонил. Дэрмид похолодел. Несколько секунд он смотрел на маленький аппарат так, словно видел его впервые. Потом вдруг испугался, что звонки прекратятся, глубоко вздохнул и схватил трубку.
— Слушаю, МакТаггарт.
— Дэрмид, это я, Лейси…
— Куда ты пропала? Я ждал твоего звонка все проклятое утро…
— Я знаю. Мне очень жаль. Дело в том… тут у нас что-то вроде шторма, электричество отключалось, телефон не работал…
— Ясно. Я понял. — Дэрмид закрыл глаза. Мысленно он молился, чтобы Бог дал ему терпение и чтобы она позвонила за тем, чтобы сказать «да». — Лейси, переходи к делу. Сделаешь ты или нет то, что ты предлагала?
Это решение далось ей нелегко. Она взвешивала все «за» и «против» целую субботу. За ночь ей так и не удалось заснуть хотя бы на пару часов. Когда начало заниматься утро воскресного дня, она встала, закуталась в теплую шаль, надела толстые шерстяные носки и вышла на балкон. Контракт с «ГлориБи» лежал на столике возле нее, голова кружилась от множества мыслей. А когда солнце взошло и зажгло утренним пламенем землю и небо, она вдруг поняла, что плачет. Она плакала об Элис и о том маленьком ребенке, которого ее сестра никогда не увидит; и о себе, и о контракте, который она никогда не подпишет. А еще она плакала от того, что ей стало легче: она приняла решение.
Сейчас, стоя у стола и прижимая к уху телефонную трубку, она представляла себе Дэрмида — как он стоит у своего стола и прижимает к уху трубку своего телефона. Нехорошо держать его в неведении. Она знала, с каким страхом он ждет ответа. Ей тоже было страшно, ведь слова, сказанные вслух, отрезали бы ей путь к отступлению. И она сказала:
— Да, Дэрмид, мое предложение остается в силе.
Последовало долгое молчание. Потом он прошептал:
— Благодарю тебя, Боже. — Когда он снова обратился к ней, голос его звучал спокойно. — Что ж, — сказал он. — Да будет так.
У нее задрожали ноги. Она опустилась в кресло.
— Что теперь?
— Вчера я позвонил в клинику и объяснил заведующей хранилищем, как обстоит дело. Она сказала, если ты согласишься выносить ребенка, эмбрион будет перевезен в другую клинику, здесь, в Ванкувере.
