Оливия подрабатывала в детской студии актерского мастерства. Благодаря этой работе она могла существовать и вовремя платила за квартиру.
Ночью она лежала на диване, держа в руках сценарий, на котором делала многочисленные пометки, размышляя, с каких позиций следует снимать тот или иной кадр.
Она никак не могла поверить в то, что историю Бенедикта Тодса может снять кто-то другой, кроме нее. Неужели ее мечта не сбудется?
Зазвонил телефон, и она подняла трубку.
— Оливия! — Этот глубокий чувственный голос поднял бы ее из могилы.
Внезапно все ее чувства обострились. Она приподнялась, свесив ноги с дивана, и ответила:
— Да, Майкл, слушаю тебя.
— Как дела?
— У меня… все прекрасно.
— Ты одна?
— Одна. — Почему он спрашивает об этом?
— Ты не позвонила, а ведь мы договорились.
— Прошло мало времени, — больше она ничего не могла добавить. Один или два раза ей хотелось набрать номер Майкла и высказать ему все, что она о нем думает. Но возникали моменты, когда она готова была согласиться на любые условия, только бы получить возможность снять этот фильм.
Сейчас ее расплывчатый ответ мог означать, что она отказывает Майклу.
После короткой паузы тот поинтересовался:
— Тебе удалось найти того, кто даст тебе необходимую сумму денег?
— Нет.
— Не хочешь пойти поужинать?
— В такое время? Я устала. Правда. У меня была сумасшедшая неделя.
— У меня тоже. Хочешь, привезу пиццу к тебе домой? — Он понизил голос: — Представляешь: сыр, ананас, оливки… — Ему хорошо были известны слабости жены.
Она и не думала соглашаться, но от его слов у нее потекли слюнки.
— Я буду у тебя через полчаса, — быстро сказал Майкл и повесил трубку до того, как она успела сказать «нет».
Она отодвинула от себя телефон и попыталась вернуться к сценарию. Может быть, у Майкла появились другие мысли по поводу финансирования ее фильма? Или он придумал новое условие?
Сколько можно надеяться? — спросила она себя. Более вероятно то, что Майкл вновь заговорит о том же.
Прошло двадцать пять минут, прежде чем раздался звонок. Она уловила аромат расплавленного сыра, как только открыла дверь. И этот запах навеял воспоминания о том, как раньше они сидели рядом, угощая друг друга кусочками пиццы и вином.
Он принес вино и на этот раз. Выбрал ее любимое, бургундское.
На улице шел дождик, и в волосах Майкла поблескивали прозрачные капли. Она обратила внимание на то, что к голубой рубашке и брюкам он не надел ни пиджака, ни галстука.
Она проводила его в гостиную прежде, чем сообразила, что было бы безопаснее поесть в кухне. Обстановка в комнате выглядела слишком уютной и даже интимной!
Но Майкл уже выложил пиццу и поставил вино на стол.
Оливия повернулась к старинному дубовому буфету и достала из его недр штопор, два бокала для вина и пару красивых китайских фарфоровых тарелок, которые когда-то принадлежали ее бабушке, потом — маме, а теперь перешли по наследству к ней.
Майкл опустился в кресло и мастерски открыл бутылку. Пока она садилась на диван, он наполнил бокалы и поставил один из них перед Оливией, затем разложил по тарелкам пиццу.
Оливия подогнула под себя ноги, уютно устроившись, откусила кусочек.
— Ммм, — протянула она от удовольствия, — как вкусно!
Майкл улыбнулся, наблюдая за ней. Он попробовал пиццу вслед за ней, поднял бокал и откинулся на спинку кресла.
— Как ты узнал, что мне недоставало именно этого?
— Я многое о тебе знаю, Оливия.
Она подумала, что он и в самом деле знал о ней немало, но никогда не разделял ее самые глубокие чувства. Муж так и не понял, почему она решила уйти от него. Прошлые ее попытки что-либо объяснить еще только сильнее злили его.
Сейчас он казался более мягким, злость со временем исчезла.
— Это сценарий? — неожиданно спросил Майкл, указав на страницы, лежащие рядом. — Тот самый, на который тебе нужны деньги?
— Да.
— Можно взглянуть?
Оливия кивнула. Он взял сценарий в одну руку, кусок пиццы — в другую и начал читать.
Она сидела молча, наблюдая за тем, как постепенно Майкл отложил еду в сторону и перевернул страницу. Казалось, он забыл обо всем. Почти не глядя, сделал глоток вина, затем плеснул в бокал из бутылки и продолжил чтение.
Тем временем Оливия взяла еще один кусочек пиццы и продолжила наблюдение за Майклом. Выражение его лица было сосредоточенным и немного хмурым.
Покончив с едой, она сидела очень тихо, чтобы не мешать ему. Остатки пиццы давно остыли, а он все продолжал читать.
Неожиданно Майкл поднялся и начал ходить по комнате.
— Еще раз хочу спросить, это действительно подлинная история?
— Сцены суда приводятся почти дословно. Сценарий базируется на них, а также на материалах газет того времени.
— Судьи признали человека виновным на основании этих убогих доказательств?
— Да.
Он вернулся к своему креслу и спросил, показывая на сценарий:
— И что, никто до сих пор не заинтересовался этим?
— Никто из тех, кто хотел бы видеть меня режиссером фильма. Однако я не могу запретить другим людям пользоваться общественными архивами. В том то все и дело, что мне страшно упустить свой шанс, — добавила она грустно.
Майкл поднес к свету бокал и полюбовался игрой пурпурной жидкости.
— Ты не упустишь свой шанс, если примешь мое предложение.
Значит, он не изменил своего решения. Этого следовало ждать.
— Ты предлагаешь все те же условия?
Он взглянул на нее с притворным изумлением и скривил рот в ухмылке. Однако Оливии было не до юмора.
— Ты настаивала на деловом предложении? А бизнес делается именно так, моя дорогая. Запомни золотой закон: тот, у кого есть деньги, устанавливает правила игры.
— А я думала, что золотой закон это — делай для других.
— Да? А как же насчет «человек человеку волк»?
— Это суровая и мрачная философия, и я не поверю, что ты подписался бы под ней, — с достоинством ответила Оливия.
Казалось, ее слова изумили Майкла:
— Не будь ребенком, дорогая. Я совсем не так мягок и добр, как ты считаешь. Даже с тобой.
— Я и не думала, что ты мягок. Но, быть может, нам все же удалось бы договориться?
Искорка удивления зажглась в его глазах.
— Главное условие не подлежит никаким изменениям.
— Хочешь, чтобы я жила с тобой?
— Да, ты же моя жена.
— Ты имеешь в виду, что мы будем вместе спать?
— Конечно, и делать еще некоторые вещи.
— Когда бы ты ни пожелал?
Он нахмурился.
— Когда мы оба этого захотим.
