— Нет. — Он улыбнулся, но тут же снова посерьезнел. — На самом деле я беспокоился о Стефани.
— Беспокоились о Стефани? Почему?
— Ну… — Пол запнулся, потом медленно произнес: — Понимаете, у нее масса неприятностей с мужем.
— Д-да?
— Она никогда не жалуется, но он все-таки нуждается в хорошей взбучке.
— Правда? — Мэриголд очень сожалела, что разговор повернулся таким образом, но понимала, что не может ничего изменить. Остается только отделываться короткими репликами и помалкивать.
Неожиданно он поднял глаза, как будто вспомнив о чем-то, и заметил:
— Странно, что именно в вашем издательстве выходят его книги.
— Я уже сказала об этом Стефани.
— Да, я знаю. Вы, наверное, виделись с ним, когда он приходил к вам в издательство. Красивый малый, который выглядит моложе своих лет.
— Думаю, я виделась с ним.
— Они женаты уже много лет, но это не имеет значения. Я всегда считал, что для Стефани ни один мужчина не будет достаточно хорош, но этот мерзавец определенно не для нее.
— Вы очень любите Стефани, не правда ли? — спросила Мэриголд, чтобы не молчать.
— Да, конечно. Я никогда не встречал более честного и порядочного человека. Они с Марном поженились, пока я был за границей, и, когда я вернулся домой, выяснилось, что она сомневается, правильно ли поступила.
Мэриголд вдруг подумала, что тревога Пола за судьбу Стефани могла быть обусловлена иными причинами — например, ревностью. Но она, разумеется, не стала развивать эту тему.
— Неужели ничего нельзя изменить? — спросила она наконец.
— Ничего. Он не может вести себя по-другому. Лично я никогда в этом не сомневался, но Стефани, естественно, гораздо позже пришла к такому заключению. Я всегда старался держаться от него подальше. У меня вспыльчивый характер, но нет смысла затевать драку, если от этого никому не станет лучше. Я даже подолгу не виделся со Стефани. Только женщина может надеяться на что-то в совершенно безнадежной ситуации. Я бы не стал скрывать своего отношения к Линдли, и это могло причинить ей боль.
— Вы были правы, Пол.
— Полагаю, да, — с сомнением улыбнулся он. — Чужое сочувствие обычно только мешает. Я считаю, что, если ты действительно заботишься о человеке, ты должен оставаться в стороне, пока у тебя не попросят реальной помощи.
Мэриголд засмеялась, но взглянула на него с одобрением.
— Я полагаю, теперь вы можете оказать реальную помощь?
— Да. Стефани наконец рассказала мне все. У него какая-то странная работа — изучать страну и всячески развлекаться. Он приезжает к Стефани, когда у него нет ничего более приемлемого. Но чтобы мириться с этим, нужно не иметь гордости и уважения к себе.
Мэриголд прокашлялась и тихо сказала:
— Разумеется.
Казалось, Пол не услышал ее — до такой степени он был поглощен своими размышлениями.
— И что произошло потом? — испуганно осведомилась Мэриголд.
— Мы со Стефани все обговорили, и она наконец согласилась развестись с ним. Это вполне разумный шаг.
— Д-да? — Неприятный холодок пополз по спине Мэриголд.
— Поэтому я начал следить за ним. Стефани не относится к тем женщинам, которые могут собирать компромат на мужа.
Мэриголд облизала кончиком языка пересохшие губы.
— Я не представляю, что она стала бы этим заниматься.
— Поэтому за дело взялся я, — объяснил Пол. — Я знаю, это звучит несколько мелодраматично, но Линдли был в том отеле, где мы с вами встретились. Я разузнал, что он поехал туда с какой-то девушкой, и отправился вслед за ним.
Мэриголд внезапно поняла, что значит выражение «волосы встали дыбом».
— Он зарегистрировал свою отвратительную маленькую подружку как жену. Я надеялся, — усмехнулся Пол, — что на этот раз мы с ним встретимся. Я не знаю, кто была его девушка, но это не имеет значения для моего расследования.
Огромным усилием воли Мэриголд заставила себя продолжать разговор.
Она улыбалась, смотрела возмущенно или сочувственно, в зависимости от обстоятельств, и даже во время от времени вставляла свои замечания.
Но все это было наигранно. Сейчас Мэриголд могла думать только о том, что она превратилась в объект расследования. И результатом этого расследования окажется заявление о разводе. Если все станет известно, ее надежды рухнут.
Этой злополучной поездке с Линдли, которая теперь казалась Мэриголд не только безнравственной, но и смешной, не суждено было утонуть в блаженном забвении. Наоборот, она могла испортить все то, что обещало сделать жизнь Мэриголд такой замечательной.
Стефани, чьей дружбой она так дорожила, будет смотреть на нее с омерзением, а Пол — Пол, который так восхищается ею, — начнет относиться к ней с ненавистью.
Отвратительная маленькая подружка!
Видимо, ее чувства отразились у нее на лице, потому что Пол неожиданно остановился на полуслове и воскликнул:
— Мне не следовало беспокоить вас своими проблемами. Извините, Мэриголд. Надо быть сдержаннее на язык.
— Ничего страшного. Я нисколько не возражаю, чтобы вы рассказывали мне об этом. Пожалуйста, говорите все, что думаете. — В ее голосе звучала мольба. — Я просто размышляла над вашими словами. Как я понимаю, вы не следили за девушкой, которая остановилась в Отеле с Линд… с мужем Стефани.
— Это ни к чему. — Пол наполнил ее бокал, и Мэриголд машинально отпила из него, надеясь, что он не заметит, как ее зубы стучат по стеклу.
— Неужели?
— Понимаете, мне не обязательно знать, кто эта девушка. В книге регистрации постояльцев отеля отмечено, что он остановился с некоей женщиной, которую представил как свою жену. А мы со Стефани засвидетельствуем, что она не была его женой.
— Все ясно. — Мэриголд подперла подбородок ладонью, изображая глубокую задумчивость, и опустила глаза. Она почувствовала, что не может скрывать чувство облегчения, поэтому решила не смотреть на своего собеседника.
В ее душе снова зарождалась надежда. Возможно, им действительно не понадобится узнавать, кто был с Линдли в отеле. Правда, Мэриголд в это не слишком верилось.
— Вы не должны принимать мой рассказ близко к сердцу, Мэриголд, — мягко произнес Пол. — Я не думал, что он произведет на вас такое впечатление. Это ужасно мило с вашей стороны — так беспокоиться о Стефани. Но поверьте мне, хотя развод — штука довольно неприятная, у Стефани нет другого выхода.
— Да, — со вздохом кивнула Мэриголд. — Да, вы правы. — И затем, как бы не желая оставлять эту тему, продолжала: — Как вы считаете, он будет возражать?
