стеснения, но я так не могу, поэтому прошу у Кирилла:
— Можно мне какие-нибудь тапочки? Я схожу за одеждой, она осталась в бане.
— Зачем тебе одежда? — удивляется этот бородатый тип. — Мы еще не закончили. Но с тапками я что-нибудь сейчас придумаю, обещает он. — Вот, проверяй.
Оказывается, пока я принимала душ, Кирилл нашел-таки многохвостку, и один из кабелей подошел к моему телефону, который он захватил из предбанника. И аппарт даже успел чуть-чуть подзарядиться.
Не отключая от питания, пробуждаю мобилку. Она радостно мне пиликает и выдает сразу тучу сообщений, что мне звонил абонент. Абонентов мне звонило, конечно, много, но чаще всего повторяются номера Аньки и Антона.
Испытываю жгучий стыд. Ребята за меня волнуются, а я тут предаюсь разврату вместо того, чтобы сначала их успокоить.
Глубоко вздохнув, набираю Аню.
Она отвечает почти сразу, и по голосу слышно, что она долго ревела. Наверное, почти все время, что меня нет. Мне становится совсем паршиво, как будто я действительно виновата в сложившейся ситуации.
— Катя? –спрашивает Аня так испуганно, словно ждет, что ей сейчас скажут, что найдено мое тело.
— Да, Нют, это я, ты только не волнуйся…
— Живая, господи, живая, — всхлипывая, бормочет она.
— Нют, ну ты чего, обошлось…
— Чего обошлось? — начинает кричать подруга. — Тебя три часа нет! Нигде нет! Мы все вокруг и рядом обошли! Ночь, снег валит, не видать ни зги! У тебя телефон не отвечает! Это ты нас так за Краснова решила наказать?
Я понимаю, что Аню начинает отпускать. У нее всегда так, как что случается, она молчит и ревет, а когда вопрос решится, ее несет срывать на всех скопившееся нервное напряжение.
— Нет, конечно. Просто мобильник разрядился, — виновато оправдываюсь я и на всякий случай жалобно добавляю: — Я сама испугалась, Ань.
Она судорожно выдыхает.
— Так, раз телефон заработал, значит, ты у людей. Как тебя забрать? — берет она себя в руки.
— Я сама не знаю, сейчас спрошу, — оглядываюсь на Кирилла, который слышит весь наш разговор, причем с обеих сторон. Динамики у меня громкие.
— Есть кому адекватному объяснить? — со смешком спрашивает он.
Точно, слышит Анькину истерику.
— Ань, дай Тохе телефон, все равно за руль сядет он.
— Антооооооон, эта стерва нашлась! Живая! Иди сюда срочно, придурок! — слышу я перед тем, как отдать трубку Кириллу.
Господи, пусть они ей там чего-нибудь накапают. Состояние ее, конечно, оправданное, но, если ничего не предпринять, то еще пара дней она будет выносить всем мозг.
Антон действительно более адекватно настроен и спокойно выслушивает инструкции, как от турбазы доехать до коттеджа Кирилла. Обещает быть в течение часа, а мне становится грустно от того, что старый новый год подарил мне не всю ночь с бородатым спасителем, а только ее кусочек.
Но Кирилл тормозит энтузиазм Антона:
— Парень, вы сто пудов там бухали. Куда тебе за руль? А если на брюхо сядешь? Там снега по пояс. Утром свою козу заберете, ничего до утра с ней не случится, а там уже и грейдер проедет, расчистит дорогу. Да. Нет. Правда, нормально. Живая, не ранена. Голос только вот хрипит.
В этом месте я краснею, потому что даже пока орала на дереве, голос посадила не так как в… гхм… тепличных условиях.
— Ничего не надо. Кто ж оставит человека зимой в беде, — смеется Кирилл в бороду. — Тем более она так мерзко кричала. Да на сосне. Серьезно на сосне. Только вы ей валенки какие-нибудь привезите, походу, моя собака сожрала ее обувь.
Так, чую, скоро легенды нашей компании пополнятся еще одной невероятной историей.
Когда мужчины возвращают нам с Аней возможность договорить, я пытаюсь ее успокоить, убедить, что со мной действительно все в порядке, а она задает мне всякие бабушкинские вопросы, типа, не заболело ли у меня горло, тепло ли мне, а потом без перехода:
— А чего за мужик-то?
Кирилл, сидящий рядом и поглаживающий мою коленку, заинтересованно вкидывает голову. Ну, мол, давай. Что скажешь?
— Нормальный мужик, — бубню я.
Мне, понятное дело, хочется Кирилла с Анькой обсудить, но не тогда, когда он греет уши.
— Кать, — ахает подруга, — он, что, тебя там насильно удерживает? Дай знать, Тоха ментам отбой дал, но мы сейчас Терентьевскую родню поднимем. Ты же помнишь, у него дядя полковник…
Мать моя женщина! Надо было в девять-один-один звонить, а они милицию на уши подняли. И только Терентьевских полковников мне сейчас не хватает! Без трусов, зато с полковником! Это называется "Звездато"!
— Все в порядке, Ань, — вздыхаю я. — Никто меня не удерживает, могу в любое время уйти.
Глаза Кирилла смеются.
— Тогда расскажи мне о нем хоть что-нибудь. Мне так спокойнее будет. А вдруг он маньяк? Зачем-то же он по лесу ночью шлялся!
— Расскажи, — шепчет мне Кирилл, скользя рукой вверх по бедру. — А я тебе помогу.
Я таращусь на него во все глаза, а этот бесстыжий кончиками пальцев поглаживает краешки все еще несомкнувшихся губок.
— Как он хоть выглядит? — настаивает Аня на получении информации.
А Кирилл своеобразно подсказывает мне ответа на ее вопросы, проводя пальцем по тонкой полоске волос, которую я оставляю в зоне бикини.
— Бородатый, — ошалело отвечаю я.
— Ты меня сейчас не успокоила, — ворчит подруга. — Можешь еще какие-то приметы назвать?
Кирилл большим пальцем начинает кружить вокруг моего клитора.
— Крупный такой, — продолжаю я, розовея. Клитор у меня, и правда, крупный и чувствительный.
— Еще лучше! Лет ему сколько?
— Не знаю, — шепчу я, завороженная действиями его руки. Кирилл и тут приходит мне на помощь: он аккуратно просовывает в мою растраханную дырочку три пальца.
— Три…
И еще раз.
— Тридцать три, — перевожу я с бородатого языка на человеческий.
— Что-то мне твой голос не нравится. Хрипишь вся. Как бы ангины не было. У него есть что-тот от горла? — кипишует Аня.
Кирилл с бессовестной улыбкой поглаживает член. Я закашливаюсь. Ничего себе лекарство!
— … и медом намазать! — велит Нюта, а Кирилл посмеиваясь кивает и одними губами соглашается: «Намажу».
Между тем, он не перестает пальцами терзать мою киску, и я, опасаясь, что скоро ничего членораздельного не скажу, завершаю разговор. Потому
