Тело Дэниела дрожало от неутоленного желания. Он превратился в статую, протянувшую руки навстречу Саре. С ужасом глядя на трясущиеся пальцы, Дэниел сжал кулаки и сунул их в карманы. Угар страсти постепенно рассеивался.
Сгорая от стыда, Сара прижала ладони к пылавшим щекам.
— Простите, я… Я… — Она судорожно проглотила слюну и покачала головой. Что это на нее нашло? — Не понимаю… Со мной давно не случалось ничего подобного.
— Не надо, — прервал Дэниел и поднял руку. — Хватит.
Но Сара не могла остановиться. Она ощущала вину, была смущена и, несмотря ни на что, все еще чувствовала возбуждение.
— Не знаю, как это произошло. Я хотела отстраниться, но вы обняли меня, поцеловали и… — Она заправила волосы за уши. — Я испытала…
— Перестаньте. — Раздосадованный Дэниел провел пятерней по взлохмаченным волосам и вздохнул. — Я вел себя как последний мужлан. Не удивительно, что…
— Нет! — Сара видела, что он совершенно обескуражен. Не его вина, что события вышли из-под контроля. Да, конечно, он проявил инициативу, но хватило искры, чтобы прогремел взрыв. Как быстро сна забыла о своей клятве! — Дайте договорить, — уже более спокойно произнесла она и вновь вспыхнула при мысли о предстоящем признании. — Я собиралась сказать, что ваши объятия и прикосновения мне нравятся. Больше чем нравятся. Но надеюсь, что мне удастся справиться с собой.
— Это относится к нам обоим.
Отчаяние, прозвучавшее в голосе Дэниела, заставило девушку умолкнуть и нежно провести ладонью по его темным волосам. Щеки Пендлтона все еще горели от возбуждения, губы распухли — впрочем, как и ее собственные. Галстук валялся на полу, на рубашке не хватало нескольких пуговиц… О господи, когда же она успела?
По лицу Дэниела было видно, что он ни капли не верит в ее способность справиться с собой. Не верит и не поверит никогда. Это было хуже всего. У нее упало сердце.
— Ничего подобного больше не случится.
Он сменил тактику.
— Нас тянет друг к другу.
Сара тут же вспомнила о своих благих намерениях. Она отвернулась и поставила какао обратно. Теперь не до него.
— Я знаю, но было бы лучше, если бы мы никогда не виделись.
— Это же глупо!
Сара застыла, стоя к нему спиной. Глупо?
— Я хочу вас. Вы хотите меня. Мы могли бы быть счастливы. — Он пожал плечами. — Неужели лучше сидеть по домам, думать друг о друге и чувствовать одиночество?
Одиночество. При этом слове у Сары заныло сердце. Она хорошо знала, что это такое. К нему ведут тысячи дорог. Раньше она умела справляться с одиночеством. Конечно, это не слишком весело, но позволяет избавиться от множества забот. Она обернулась.
— У вас есть семья.
В его глазах вспыхнула досада.
— Семья — совсем другое дело, и вы это прекрасно знаете.
— Но мы ведь даже не друзья.
Он застыл на месте.
— Вы хотите, чтобы мы были друзьями?
Сара вздохнула. Разве она этого хочет? Впрочем, какая разница? Конечно, не хочет. Она отвернулась и уставилась в пол.
— Вы сказали, что не боитесь риска. — Девушка пожала плечами. — Может, и не боитесь. — Она закусила губу и покачала головой. — А я боюсь.
Несколько дней Сара боролась с воспоминаниями, пыталась забыть о чувствах, охвативших ее в объятиях Пендлтона, старалась не думать о том, как он ушел. Дэниел не спорил, не переубеждал ее. Он просто смотрел на нее обжигающими фиалковыми глазами, а потом молча вышел в дверь. Крошечная квартирка, которая в его присутствии казалась еще меньше, сразу стала пустой и слишком тихой. Однако все попытки взять себя в руки оказались тщетными… Отчаянным усилием воли она заставила себя прислушаться к словам Карли.
— Так что, ты сделаешь это?
— Что сделаю?
Карли завела глаза.
— Сара, я начинаю думать, что ты не в своем уме. Второй раз за неделю ты витаешь в облаках. Что случилось?
Глядя на заваленный бумагами стол, Сара пожала плечами.
— Могу только догадываться. Извини, я задумалась. Это больше не повторится.
Карли положила ладонь на руку Сары.
— Слушай, мы же подруги. Ты ведь можешь рассказать мне все, правда?
Только не про твоего брата. Если Карли узнает, что происходит, она либо заставит Дэниела держаться подальше, либо начнет сватать их, а это совершенно неприемлемо. У Сары похолодело в животе, но она все же ухитрилась выдавить слабую улыбку.
— Конечно, могу и ценю это. Просто со мной произошла одна пустяковая история, которая через неделю забудется.
— Дай-то бог…
Карли забарабанила пальцами по столу.
— О'кей, — наконец неохотно сказала она. — Я просила бы тебя об одолжении. Мне позвонили из школы и сказали, что у Люка крапивница. — Карли поморщилась. — За ним надо присмотреть. Но у меня важная встреча с представителем Национальной ассоциации по туризму. Перенести ее я не могу. Расс в Чаттануге. Беспокоить Дэниела или кого-нибудь из братьев не хочется. Вот я и подумала, не сможешь ли ты посидеть с ним.
Сара замешкалась, чувствуя себя не слишком уютно. Если бы Карли попросила ее разобрать гору бумаг или даже самостоятельно заключить важную сделку, Сара сделала бы это, не задумываясь. Но все, что связано с детьми, не ее стихия.
— Карли, я не очень-то разбираюсь в детях, особенно больных. А вдруг ему станет хуже?
— Я оставлю тебе телефон доктора. Люк уже достаточно большой мальчик. Дай ему что-нибудь вкусное, и он будет по уши счастлив. Это ведь ненадолго. Часов в шесть я его заберу и отвезу домой.
— А как быть с крапивницей? Кажется, это очень чешется?
Карли пожала плечами.
— Сунь его в ванну. Ладно, я поехала за Люком. — Она умоляюще посмотрела на Сару. О боже, все те же фиалковые глаза… — Так ты согласна?
Полчаса спустя Люк сидел в Сариной ванне и пускал кораблики из пластмассовых флакончиков.
— Ты спишь днем? — с надеждой спросила Сара.
— Вот еще! — Лицо Люка скривилось от отвращения. — Это для детского сада, а я уже в первом классе!
— Ох… — Она поняла, что нарушила табу, и поспешила исправить ошибку. — Я думала, ты устал.
— Не-а… — Люк вылил воду из флакончика. — Только чешется все. И еще я немного проголодался.
«Немного проголодавшийся» ребенок съел два бутерброда с арахисовым маслом, яблоко, банан, чипсы и все печенье, которое оставалось в доме.
Он продемонстрировал Саре несколько приемов каратэ, сопровождавшихся леденящими кровь воплями, от которых у нее зазвенело в ушах. Любопытный и веселый мальчик не умолкая болтал о школе, Гарте, маме и лошади по кличке Рапунцель. Он позволил ей смазать лосьоном зудящие места. Когда Сара дала мальчику горькое лекарство, он так скривился, что пришлось угостить его шоколадкой.
