— В три часа ночи?
— Как ни печально, но моего отца мало трогает, что другие люди могут в это время спать! — развел руками Филипп. — Если он сам бодрствует, ему наплевать, что кого-то разбудит. Он хотел знать, приехали ли вы.
— Как он себя чувствует? — осторожно поинтересовалась Нэнси.
Филипп хмыкнул.
— Физически неплохо. Отцу не разрешается никого видеть, потому что ему нельзя нервничать.
Женщина удивилась:
— Вы его ненавидите и тем не менее — навещаете?
— Он же мой отец, — просто ответил Филипп.
Что ж, сын не так испорчен, как это кажется, подумала Нэнси с облегчением.
— Как насчет вашего обещания прояснить запутанную ситуацию?..
— Потому-то вы и здесь, — успокоил ее Филипп. — Нужно, чтобы никто не мешал. Каюсь, я воспользовался визиткой отца, чтобы заманить вас, потому что боялся — вы не поедете, если узнаете, что мы останемся наедине. Мне было необходимо привезти вас сюда, Нэнси. Я должен вам многое сказать.
С лица мужчины исчезла усмешка, синие глаза стали совершенно серьезными. Нэнси нахмурилась, раздираемая противоречивыми чувствами.
— Мне не нравятся ваши методы, — холодно изрекла она.
— А мне — методы моего отца, — возразил Филипп. — Именно поэтому мне пришлось привезти вас сюда и именно поэтому вы должны услышать мои объяснения. Вы это заслужили.
Похоже, на этот раз он говорит искренне. Однако все равно надо быть начеку.
— На сей раз ваше объяснение должно быть абсолютно достоверным. Мне кажется, что о намерении вашего отца вам позвонить вы уже знали. И именно поэтому пришли ко мне в номер, чтобы кто-нибудь застал вас там.
— Честное слово, я совершенно не знал, что он будет звонить. — Филипп взглянул на собеседницу с удивлением. — Вас волнует, что о вас думают посторонние, да?
Нэнси огорченно кивнула.
— А как вы думаете? Я стараюсь вести достойную жизнь, — горделиво сказала она.
— Скажите… Вы завтракали в ресторане?
Она кивнула.
— Почему же вы не заказали завтрак в номер, если вас так беспокоят досужие домыслы сплетников?
Нэнси вздернула подбородок.
— Чтобы тем самым подтвердить, что я сделала что-то, чего стыжусь? — с вызовом спросила она.
В глазах мужчины мелькнуло явное восхищение, на щеках появились ямочки.
— У вас есть мужество, Нэнси, — мягко произнес Филипп. — Я приятно удивлен. Для этого надо обладать решительным характером.
— Характер у меня есть. Что же вы намерены предпринять, чтобы восстановить мое доброе имя?
— Предоставьте все мне. Я позабочусь, чтобы ни один человек в отеле никогда не бросил на вас косой взгляд. Обещаю!
— Спасибо. — На душе у Нэнси стало легче. — А теперь… Вы сказали, нам надо поговорить… Что именно вам надо мне рассказать? — осторожно спросила она.
— Довольно неприятную историю. Полагаю, нам лучше пройти в дом. Мои владения граничат с «Голубой лагуной». Посидим на веранде, выпьем кофе.
— Я не могу доверять вам, Филипп, — пробормотала Нэнси.
— Вас беспокоит, что вы будете со мной наедине? — Филипп чуть улыбнулся. — Со мной живет моя тетя, к тому же дом полон слуг. Ну, пошли?
— У меня ведь выбора нет, верно? — обреченно вздохнула Нэнси.
Мужчина быстро коснулся ее плеча, как это делают, успокаивая близкого друга.
— Выбора действительно нет, — спокойно согласился он.
Нэнси еще колебалась, но Филипп уже взял ее за локоть и повел рядом с собой.
— Все кажется ужасно неухоженным, — заметила женщина. — Кто-нибудь этим пляжем пользуется?
— Редко. — Филипп помог ей забраться в машину и захлопнул дверцу. — «Голубая лагуна» возвращается к своему первобытному состоянию. С таким хозяином, как мой отец, далеко не уедешь. — Он махнул рукой. — За свою историю поместье претерпело несколько ударов судьбы — урон от урагана, от болезней людей, полное небрежение со стороны моего отца и его враждебное отношение к Ассоциации.
— Ассоциации?
— К обществу аграриев, — небрежно произнес Филипп. — Это рыночный агент для фермеров в Спаниш-Тауне. Фермеры трудятся на полях, Ассоциация же скупает урожай и продает на рынках. Разорвешь связи с обществом — и нет у тебя рынка. А именно это и сделал мой отец.
— У вас для него нет ни единого доброго слова, — упрекнула Нэнси.
— Я воздаю ему по справедливости. Вы ведь знаете пословицу — посеешь ветер, пожнешь бурю. Он и в самом деле скверный человек, Нэнси. Надеюсь, вам с этим столкнуться не придется. Вы слишком чисты и бесхитростны, чтобы связываться с ним… Дорога ухабистая. Держитесь!
Нэнси послушно кивнула. Итак, она выслушает лишь одну из непримиримых сторон — Филиппа. Не исключено, что у его отца точка зрения совсем другая. Нэнси с нетерпением ждала, когда же она в конце концов встретит Жильбера ди Клементе и узнает, зачем ее пригласили на Ямайку. И ее не должно волновать, что же на самом деле стоит за ненавистью Филиппа к своему отцу — она приехала совсем не за тем, чтобы совать нос в чужие семейные дела.
Джип начало трясти, Нэнси изо всех сил старалась удержаться на сиденье. Лицо Филиппа было напряженно и сосредоточенно. Почувствовав, что пассажирка наблюдает за ним, он улыбнулся ей.
— Будет хуже!
— О, посмотрим! — безразлично откликнулась Нэнси. И они оба расхохотались, поскольку джип попал в глубокую выбоину. — Накаркали! — выкрикнула пассажирка, вновь обретя дыхание, когда джип выехал на ровное место.
Когда представилась возможность, Нэнси исподтишка стала наблюдать за спутником. Ей хотелось в нем разобраться. С его загорелого лица не сходила теплая улыбка. Ему здесь хорошо, подумала женщина, в этой глуши он чувствует себя как рыба в воде.
Подумав, что разгадка этого человека, возможно, кроется в окружающей его среде, Нэнси стала внимательно осматривать окрестности. Да, здесь были настоящие тропическое заросли, настолько дремучие и неосвоенные, что даже становилось не по себе. Филипп же вел машину уверенно, ловко маневрируя. Вне сомнений, он чувствует себя в своей тарелке, полностью владея ситуацией. Это его стихия — волнующая, экзотическая, полная романтики. На земле лежат упавшие с высоченных пальм кокосовые орехи. Тут же бесконечные ряды бамбука, а с огромных деревьев свисают густые лианы. Не хватает только Тарзана.
— Красное дерево! — стараясь перекричать шум мотора, пояснил Филипп, когда они начали взбираться на крутую гору. — А это — хлебное дерево!
Нэнси улыбнулась и кивнула. И тут же вскрикнула от восторга — они пересекли горный хребет и ехали вдоль настоящего ковра из каких-то цветов, алых как пламя. От этого пламени вся земля вокруг будто горела. Нэнси подняла глаза и увидела такое высоченное дерево, что, казалось, оно своими броскими соцветиями упирается прямо в небо.
