— Стоит попробовать, — признался он, выбрался из машины и произнес: — Доброе утро!
Леди подняла глаза и закрыла кран с водой, когда Вьятт подошел.
— Доброе утро. — Она с любопытством его оглядела.
— Я ищу Барбару Паулсен. Она живет здесь, верно?
— А вы кто будете? — с подозрением спросила она и крепче сжала пальцами лейку.
Вьятт сглотнул:
— Родственник, но я не виделся с нею несколько лет. У меня имеется только этот адрес, но дома никого нет.
Ответ, казалось, успокоил женщину.
— Она живет здесь. Хотя мы редко ее видим. Она затворница. Мы едва видели того ребенка, которого она принесла домой. В прошлом году она насажала много петуний и ноготков, а в этом году ничего.
Вьятту стало не по себе от предчувствия.
— Вы не знаете, где она может быть?
— Увы. — Леди поставила лейку на землю. — Я видела, как вчера утром она уезжала, но с тех пор она не появлялась. Я могу ей передать, что вы заходили…
— Скажите ей, что приезжал Вьятт. Я хочу с ней переговорить. — Он улыбнулся женщине. Сейчас он был готов взять в союзники любого человека.
— Скажу.
Поблагодарив женщину, он вернулся в машину, закрыл дверцу и посмотрел на Дарси.
— Дарси все еще спит. Поехали домой.
Элли кивнула:
— А я поеду в Калгари и привезу необходимые для нее вещи.
Кивнув, он выехал на дорогу, а у Элли зазвонил мобильный телефон.
Пока она разговаривала, Вьятт следил за дорогой и размышлял о том, что встреча с Элли сегодня утром сделала его жизнь ярче. На краткий миг. Осознав, как глупо себя ведет, Вьятт отмахнулся от этой мысли. По правде говоря, он радовался тому, что она согласилась помочь. Влечение, которое он к ней испытывал, можно было легко побороть. У Элли множество проблем, а Вьятт бежал от проблем, как от чумы.
— Он здесь. — Голос Элли проник в его мысли. — О, понимаю. Мы скоро приедем.
Элли закрыла мобильный телефон.
— Вьятт, у меня хорошие и плохие новости.
Он посмотрел на нее, чувствуя неуверенность от обеспокоенного взгляда ее темно-голубых глаз. Она прикусила губу, когда он нахмурился, глядя на нее. Ее губы впились в мягкую розовую губу, и ему тут же захотелось ее поцеловать.
Он снова сосредоточился на дороге.
— Выкладывайте.
— Я знаю, где Барбара.
Волна облегчения быстро сменилась пониманием того, что это была хорошая новость, а плохую новость еще предстоит узнать.
— И?.. Где она?
— Ее только что доставили в больницу. — Элли положила телефон в сумочку и выпрямилась. — Звонила моя подруга, с которой я разговаривала вчера. Сначала она пыталась дозвониться до вас, ведь вы указаны как единственный ее родственник. Не дозвонившись до вас, она решила попробовать позвонить мне.
Тяжесть сковала сердце Вьятта. Больница? Она заболела? Барбара доверила ему ребенка потому, что больна? Что у нее за болезнь? В его голове проносились сценарии, ни один из них не был радужным. Он продолжал думать о ее письме и заявлении о том, что она не сможет растить ребенка.
— Она в порядке?
— Она помещена в психиатрическое отделение. Вьятт крутанул руль и едва не съехал с трассы.
— Что? — Дрожащими руками он вывел автомобиль на обочину и остановился.
Теперь он понимал смысл письма Барбары. Он вспомнил, как по городку ходили слухи о том, что мать Барбары умерла из-за сильного нервного срыва. В те годы Вьятт не придал значения этим сплетням.
— Как она? — с трудом произнес он, страшась ответа и думая о малышке на заднем сиденье.
— Вы имеете в виду физически?
Он кивнул, отмахиваясь от страшных образов, наводнивших его мозг.
Элли коснулась рукой его предплечья:
— Вьятт, что с вами? Вы бледны как полотно.
Под тяжестью ее пальцев Вьятт напрягся. Ему было нелегко признаться незнакомке в том, что у него есть единокровная сестра. Как ей объяснить, что он винит себя за то, что столько лет не общался с сестрой? Ситуация была объяснима, когда они были детьми. Могли возникнуть проблемы, которых ему и дома хватало. Но, став взрослым, он мог пойти к Барбаре и… Кто знает, как сложились бы их отношения? Он избавился бы от грозного гнева отца и испуганных взглядов матери. У него была бы сестра.
Может, для его отца это ничего не значило, но имело кое-какое значение для него. Когда мать Барбары умерла, Вьятт позволил стыду и смущению возобладать над его разумом.
Не будь он таким слабаком, она, возможно, не оказалась бы в нынешней ситуации.
И он ничего не скажет Элли. Вьятт стиснул зубы. Даже спустя столько лет его гложут воспоминания.
— Психиатрическое отделение. Это нехорошо.
— Вы объявлены ее единственным родственником, помните об этом. По меньшей мере, мы знаем, где она сейчас. Вам сообщили бы об этом в любом случае.
— Сообщили бы? — Он повернулся и внимательно посмотрел на Элли. Что-то ее беспокоило, помимо нынешней ситуации. Он обращал на это внимание несколько раз за прошедшие двадцать четыре часа. Будто она вспоминала нечто неприятное, и эти воспоминания давили на нее.
Она кивнула, но не взглянула в его сторону.
— О да. Ведь она молодая мать, которой требуется психиатрическое обследование. — Наконец она повернулась к нему. Ее серьезный пристальный взгляд пронзил его насквозь. — Понимаете? Вы сейчас не сможете спрятать Дарси. Первое, что захотят выяснить доктора: где находится ее ребенок?
Слова Элли медленно доходили до Вьятта. Ситуация изменилась, на его плечи ложился еще больший груз ответственности.
— Значит, мы должны туда ехать.
Элли кивнула:
— Да. Если мы не появимся, то в любом случае они будут искать Дарси у вас, как у единственного родственника Барбары.
— Они заберут Дарси? — Он посмотрел на Элли, желая услышать отрицательный ответ. Для него была недопустимой мысль о том, что девочку заберут совершенно незнакомые люди. Пусть он не умеет обращаться с детьми, но он ее родственник. Элли ему помогает. С волнением он осознал, как она была ему нужна.
От его вопроса у Элли екнуло сердце. Вьятт казался неуверенным и немного напуганным. Его волнение и страх тронули ее до глубины души. Жаль, что она не может его обнять и сказать, что все обойдется.
Посмотрев в зеркало заднего вида, Вьятт тронулся с места и доехал до разворотной полосы и вернулся на трассу. Он ждал честного ответа Элли.
— Я не знаю, Вьятт. Я не работник социальной службы, хотя думаю, что они предпочтут оставить ее у кого-то из семьи. Давайте подождем, хорошо?
Вьятт кивнул, но она заметила, как заходили желваки на его скулах. Протянув руку, она погладила его по колену, желая казаться дружелюбной и готовой помочь. Вместо этого ее поразило ощущение от этого интимного жеста, тепло его тела под пальцами, шероховатость ткани джинсов. От прикосновения она ощутила себя причастной к какому-то действу и испугалась. Убрав руку, она произнесла:
