Успеваю заметить, как похотливая улыбка слетает с его губ. Глаза щурятся, придавая его профилю хищное выражение.
С неприятным удивлением замечаю, что мы едем в совсем другую сторону от моего дома.
— Что ты себе позволяешь? — мой голос звенит от негодования.
— Переставай ломаться!
Лицо Майского больше не источает восхищение и учтивость. Теперь сквозь красивые черты проглядывает раздражение и злость.
— Что? — хмурюсь, пытаясь уловить смысл его слов.
— Я говорю, хватит! Хватит играть со мной в недотрогу! Мы оба знаем, зачем я тебя позвал. Ты согласилась. А теперь весь вечер ты строишь из себя оскорбленную невинность! — его голос сочится ядом. Небесно-голубые глаза неестественно блестят.
— Что? — я вскидываю брови. — О чем ты?
В ответ мне раздается резкий смешок.
— О сексе, Марин. О СЕКСЕ.
— Ты думал, что я собираюсь с тобой спать?
— Ты полгода парила мне мозги, сама назначила встречу, разоделась как блядь, — шипит он.
Мои глаза расширяются. Пытаюсь одернуть юбку и инстинктивно складываю руки на груди, пытаясь прикрыть грудь. Мой деловой костюм уж точно нельзя назвать блядским!
Машина мягко тормозит перед светофором. Алый цвет отражается в мокром асфальте. Когда успел пойти дождь?
— Спасибо за вечер, — чеканю каждое слово. — Дальше я сама.
Хватаюсь за руку двери.
— Сидеть! — Максим хватает меня за руку. Его пальцы больно впиваются в мое запястье. — Ты уйдешь, когда я позволю тебе.
Мотор ревет, и машина рывком стартует, едва успевает загореться зеленый.
— Ты кое-что мне должна, — зло шипит он, глядя на дорогу.
По оголенным нервам ударяет сигнал клаксона.
Максим прижимается вправо, бросает раздраженный взгляд в зеркало заднего вида.
— Проезжай уже! Чего тебе от меня надо? — кричит он незнакомцу в машине за нами, словно тот может его услышать.
— И что же я тебе должна? — страх липкой волной расползается внутри меня. Запястье ломит от боли. Пытаюсь вырвать руку из стального захвата, но все бесполезно.
— Этот дебильный букет, который ты даже не оценила, ужин в ресторане. Не могла выбрать место подешевле? Знаешь, сколько денег я вбухал в аренду этой малышки? — он жмет на газ. Машина послушно отвечает. Мотор ревет. Стрелка на спидометре слишком быстро отклоняется вправо.
— Дело в деньгах? Ок! Я заплачу тебе за цветы и ужин. Знаешь, что? Я угощаю! Сколько было по счету? — страх отступает, на его место врывается злость.
Рывком выдергиваю свою руку из его ослабевшей хватки и открываю сумочку.
— Дай сюда! — он пытается вырвать у меня сумку.
Я сопротивляюсь, тяну на себя. Он старается одной рукой подруливать, а сам смотрит на меня глазами, полными ненависти и злобы.
Машина виляет из стороны в сторону. Но никто из нас не уступает в борьбе за добычу.
— Отпусти, дрянь! — мужчина дергает сумку и прикладывает мне локтем по лицу.
Тупая боль свинцовой тяжестью разливает по скуле. Глаза жжет от набежавших слез. По коже растекается обжигающая боль от прочертившей ткани пиджака.
От неожиданности я выпускаю сумку из рук. Как в замедленной съемке я наблюдаю, как она взлетает перед моими глазами. Из ее недр выплывает мелочевка. Губная помада, резинки, брелок от ворот парят перед моими глазами словно в невесомости.
— Блядь! — кричит Максим.
Меня кидает вперед и тут же отбрасывает обратно на сиденье. Слышу визг тормозов. Но продолжаю чувствовать, что мы движемся. Движемся в каком-то странном вальсе. Машину закрутило, задница дорогой иномарки летит вперед ее морды по мокрому асфальту.
Наконец, время приобретает обычный ход и тут же начинает бежать вперед с немыслимой скоростью. За окнами мелькают размытые темные силуэты домов и белые вспышки фар других авто, яркие разноцветные пятна светофоров и наружной рекламы.
Голова кружится, к горлу подступает тошнота. Зажмуриваю глаза, ожидая удара.
И он незамедлительно раздается…
Глава 15
Тяжелая голова свесилась на грудь. Плечо жжет от натянувшегося до предела ремня безопасности.
Поднимаю руки к голове. Все цело. Руки двигаются, голова в порядке. Если можно так сказать.
Громкие звуки возвращаются в мой мир.
Визг тормозов, крики людей.
— Мариночка, ты как? — слышу знакомый низкий голос, словно простуженный.
Поднимаю голову и улыбаюсь.
— Жора, ты пришел? — я тяну руки к своему видению. Касаюсь колючей щеки. Подушечки пальцев покалывает.
Мое видение наклоняется ближе ко мне, осторожно отстраняет мои руки и перегибается через меня в салон авто.
Смешной, что он там забыл?
Ощущаю кожей его тепло. Он такой реальный. Успеваю подумать, что я вижу виденье и сама это понимаю. ЧуднО!
Тем временем виденье отстегивает мой ремень безопасности и подхватывает меня на руки.
Ну все! Этого просто не может быть!
Я парю! Я чувствую, как мое отяжелевшее тело подняли с кресла, вынули из покореженной машины и несут, прижав к широкой каменной груди.
— Гоген? — я внимательнее всматриваюсь в знакомые черты.
Он перехватывает меня, прижимая к себе еще крепче. Карие глаза тревожно всматриваются в мое лицо.
— Марин, скажи, что болит? Ты ударялась головой? Ты помнишь, как тебя зовут?
Поднимаю руку и еще раз касаюсь его щеки. Удивительно мягкая кожа, колючая щетина и жар могущего тела. Кончики пальцев горят от каждого касания.
— Это и вправду ты? Ты мне не снишься?
— Нет. И сейчас мы едем в больницу! — тон, не терпящий возражений.
— Нет, прошу, — я жмусь к нему.
— Почему? — он останавливается в паре шагов от своей машины.
Я бросаю быстрый взгляд вокруг. Дымящаяся дорогая иномарка стала похожа на мятый лист бумаги, рядом стоит другая машина. Ей повезло больше. Неизвестно откуда взявшаяся толпа зевак растет с каждой минутой. Вдалеке слышу сирену не то скорой, не то полиции.
— Увези меня отсюда, пожалуйста.
— Ты попала в аварию, тебе надо в больницу, — его голос приобретает необычную мягкость. Словно он разговаривает с ребенком.
— Жора, я прошу. Пожалуйста. Со мной вправду все хорошо. Просто увези меня отсюда.
Еще пару секунд мы смотрим друг другу в глаза. Он напряженно и строго, я моляще и нежно. Наконец, он сдается.
Чувствую разочарование, когда горячие и надежные руки отпускают меня, устроив на сиденье.
Рядом останавливается полицейская машина. Смотрю через стекло, как к вышедшему инспектору подбегает Майский с окровавленным лицом. Он размахивает руками, тычет пальцем инспектору в грудь и что-то кричит. Появляются еще два полицейских.
Майский похож на безумного. Разодранный костюм, разбитый лоб и губа. Он показывает на разбитую машину, потом тычет в сторону меня и все время кричит. Пытаюсь сжаться в маленький незаметный комочек.
Расширенными глазами наблюдаю, как Гоген что-то спокойно говорит полицейским. А Майский…
Его быстро подхватывают под руки два других полицейский и тащат в сторону. Успеваю заметить, как Гоген жмет руку инспектору, и я почти уверена, что в его руке что-то зажато.
Гоген возвращается в машину.
— Можем ехать.
Я открываю рот спросить о «взятке», но тут же закрываю его обратно. Так ли это важно?
— Твой ДРУГ пьян, он едва стоит на ногах, — слышу напряжение в его голосе.
— Да? — я помню, что Майский пил. Но не могу припомнить, сколько. Я вообще мало внимания за ужином уделяла лично ему.
— Как ты могла сесть к нему в машину, если выдела его состояние.
— Я не видела, — вздыхаю. Надо бы возмутиться, но нет сил.
— Не видела? — Гоген бросает на меня быстрый взгляд и снова всматривается в темную дорогу.
— Нет, — качаю головой. — Я вообще на него не смотрела. Я искала… тебя.
— Меня? — низкий голос становится хрипловатым.
— Да, — я киваю головой в подтверждение своих слов. — Мне показалось, что я видела тебя у входа, и пыталась найди взглядом. И ждала. Хотела, чтобы ты подошел и забрал меня.
