— Что случилось? — ахнула она, отскакивая. — Почему вы остановились?
Глаза уже начинали привыкать к темноте. Морин смутно видела, как он повернулся и шагнул к ней.
— Ничего особенного. Просто я подумал, что сейчас — самый подходящий момент, чтобы покончить с этим.
— Покончить с чем? — пролепетала она.
— Это неизбежно, и до тех пор, пока это не произойдет, вы будете постоянно коситься на меня и вздрагивать от каждого прикосновения, словно испуганная лань, — продолжал Алан, наступая.
— О чем вы? — Она уперлась спиной в стену.
— Вот об этом.
Наклонив голову, он поцеловал ее. Его теплые, твердые губы нежно коснулись ее рта, и Морин с удивлением поняла, что ей это вовсе не противно, а чрезвычайно приятно. Теплая волна прокатилась по всему ее телу, оставляя чувство расслабленности и мягкости, вытесняя все мысли. Хотелось полностью погрузиться в эту теплую волну, отдаться ей, забыться.
Алан поднял голову, и Морин, глубоко вздохнув, словно выныривая на поверхность, с удивлением заметила, что обнимает его за шею.
— Хорошо, — прошептал он, снова склоняясь к ее губам.
Следующий поцелуй был уже не таким нежным. Страстный, нетерпеливый, он требовал от нее полной отдачи… Так она еще никогда не целовалась. Ее губы послушно раскрылись, все тело вздрагивало и трепетало под уверенными мужскими руками.
Так вот как это бывает, мелькнуло в голове.
Она была готова отдаться ему — вся, целиком и полностью, немедленно. Она хотела его, этого незнакомца, так, как не хотела еще ни одного мужчину, даже Дона.
И тут Алан неожиданно высвободился из ее объятий и отступил на шаг. Даже в темноте было видно, как лихорадочно блестят его глаза, и все же он полностью владел ситуацией.
— Ну вот и все, — произнес Алан хрипловато, но совершенно спокойно. — Теперь, когда с этой маленькой формальностью покончено, вы можете нормально общаться со мной, не отводя поминутно глаза и не вздрагивая от моих прикосновений.
У Морин было такое чувство, как будто ее резко разбудили. Отчаянно колотилось сердце, было холодно и как-то пусто, как будто она что-то потеряла или забыла. Но необходимо было взять себя в руки.
— Очень жаль, — с трудом проговорила она, — что у вас сложилось обо мне такое впечатление.
— Ничего страшного. Ведь наши чувства, как вы, наверное, заметили, взаимны. Теперь, утолив свою любознательность, мы оба успокоимся. Правда?
Морин, не отвечая, резко отвернулась, шаря рукой по стене.
— Где-то здесь должен быть выключатель…
Вспыхнул свет — слабый и неяркий, но после полной темноты он почти ослеплял. Моргая, она смотрела на каменные стены, не в силах повернуться лицом к Алану.
Он всего лишь поцеловал ее! Но все вокруг изменилось после этих поцелуев. Она сама стала другой. Только Алан не должен об этом догадаться. Морин невидящим взглядом смотрела на стену перед собой, а в голове у нее вертелись тысячи разных картин, одна эротичнее другой.
— Здесь были обнаружены рисунки первобытных людей, — сказала она без выражения. — Отпечатки ладоней, какие-то символы, изображение быков.
— Да… — Голос Алана доносился до нее откуда-то издалека. — Это впечатляет. Очень интересно. Похожие рисунки я видел в Испании. Только это не быки, а бизоны.
— Вы интересуетесь археологией? — Морин, не выдержав, удивленно посмотрела на него.
— А вы думали, что я интересуюсь только овцами? — насмешливо спросил он.
— Обычно богатые бизнесмены интересуются только своим бизнесом, — пожав плечами, холодно ответила Морин.
— Видимо, я не обычный бизнесмен. Но вы, кажется, замерзли? Если здесь больше нечего смотреть, пойдемте наружу.
Морин дрожала вовсе не от холода. Но говорить об этом Алану не стоило. Она молча пошла к выходу. Алан, следуя за ней, выключил свет, и на какое-то мгновение она замерла, ожидая, что сейчас он возьмет ее сзади за плечи, притянет к себе… Но он просто медленно шел поодаль, видимо, стараясь не споткнуться.
После темной душной пещеры роща казалась особенно светлой. Морин вдохнула свежий воздух полной грудью, пытаясь стряхнуть наваждение.
— Ну и куда теперь? — поинтересовался Алан.
Действительно, куда? Морин старательно заперла дверь. Надо ехать туда, где много народа. Хватит бродить по пустынным лесам.
— В Рингсенд, в Этнографический музей, — решила она наконец. — А по дороге мы можем взглянуть на остатки римского акведука.
— Боитесь оставаться со мной наедине? — усмехнулся Алан.
Ответить на это было нечего, потому что Морин действительно боялась Алана… а может быть, и саму себя.
В Рингсенде они были через полчаса. Остановиться, чтобы взглянуть на акведук, Алан отказался. Этого добра по всей стране хватает, заметил он.
— Музей у нас неплохой, — сообщила Морин. — Хоть и провинциальный. Вот, видите копье? По легенде, этим копьем молодой и смелый рыцарь Коннан проткнул насквозь страшного дракона, наводившего ужас на местных жителей. Остались даже следы крови на наконечнике.
Алан рассеянно слушал нежный женский голос, не вдумываясь в смысл произносимых слов и переводя глаза со старинных знамен и кувшинов на девушку, а потом тут же отводя их. Но она чувствовала его взгляд и мгновенно розовела, слегка запинаясь и покусывая нижнюю губу.
Огромные синие глаза, обрамленные длинными загнутыми ресницами, вспыхивали огнем и тут же снова становились ледяными. Густые черные волосы ниспадали на покатые плечи. Лебединый изгиб шеи, горделивый поворот головы — все заставляло его пульс биться быстрее. Кажется, поцелуй был ошибкой. Алан до сих пор ощущал на своих губах вкус этого поцелуя, такого восхитительно сладкого, что даже не верилось. Хотелось проверять эту сладость снова и снова.
А Морин все водила его по залам, показывая и говоря, говоря. Будь на ее месте любой другой экскурсовод, Алан слушал бы с интересом, он и вправду интересовался многим, помимо овец. Но присутствие Морин уводило мысли в совсем ином направлении. Наверное, то же самое случилось и с Тоби. Бедняга просто не в силах был сопротивляться страсти, которую вызвала к жизни эта девушка.
Каждый ее шаг отдавался дрожью в его теле, аромат ее цветочных духов кружил голову. Алан сжал зубы, чтобы скрыть обуревающее его желание.
— А это украшения, принадлежавшие когда-то одной из местных графинь. Ее потомки были настолько щедры и благородны, что отдали весь комплект в музей. Но за них можно не переживать; это богатая семья, и у них осталось еще достаточно драгоценностей, чтобы снабдить добрый десяток музеев. Что вы так смотрите на меня?
