Подружка обрадовалась такому повороту дела.
– Не говори о двоих детях, я всем сказала, что родилась девочка. Одна не двое, может это как-то повлияет.
Новости, которые сообщила Ленка, были не очень хорошими. Кате предстояло ждать решения вопросов о ее дальнейшем обучении, проживании в общежитии, а также в рядах ВЛКСМ, для чего предстояло присутствие на заседании учебного комитета и комитета комсомола. Уже с утра следующего дня она пришла в техникум к директору. Разговор был не таким, к какому готовилась Катя.
– Петрова, что мне с тобой делать? Выгнать могу на основании пропусков. Тебе восемнадцать и рожать тебе никто не может запретить, но это дурной пример для других. Моральный облик пусть обсуждает комсомол. Не будь ты у нас отличницей, отчислил бы тебя из техникума, не раздумывая, а так совесть всю жизнь будет мучить, полгода всего осталось до выпуска. Даю тебе срок две недели, ты пропустила два зачета, в общежитии остаешься, пока, но без ребенка. Приказ будет сегодня, мне нужна справка о причине отсутствия.
«Как хорошо, что в справке указано просто «Находилась в роддоме» – пронеслось в голове у Кати. Заседание комсомола уже меньше всего интересовало. Большего чем отчислить ее из своих рядов они не могли. Она наведалась в роддом, узнав о малышах и возможных сроках их выписки – «Ни раньше, чем через неделю. Я успеваю приготовить вещи для второго ребенка и сдать эти два зачета, ведь в роддом все равно не пускают».
В доме малютки ее ожидал сюрприз в лице двоюродной тети Иосифа Сары Львовны. Тетя очень удивилась рождению близнецов и подтвердила возможность принять малышей по заявлению на указанный срок и даже согласилась взять Катю на работу ночной санитаркой.
– Когда ты привезешь детей? Справишься с двоими или помощь нужна? – спросила тетя равнодушно.
– Через неделю, если все будет в порядке. Привезем с подружкой, она обещала помочь.
– Тогда встретимся через неделю, можно в любой день, до обеда я всегда здесь. Заявление напишешь в тот же день.
Катя сдала зачеты раньше оговоренного срока и купила вещи второму малышу. Оформила свидетельства о рождении. Ровно через десять дней они с Ленкой забрали детей из роддома и поехали в Дом малютки. Пока оформляли заявления, детей осмотрела не только врач, но и Ленка.
– Какие они славные. На тебя, подружка, как две капли похожи, и друг на друга тоже.
Так прошло три месяца. Днем Катя училась, живя в общежитии, по вечерам уходила на работу, и хотя она видела детей почти всегда спящими, наверстывала все в воскресенье. Малыши росли спокойными и здоровыми, как будто чувствовали присутствие мамы. В январе, Кате нужно было проходить практику перед государственными экзаменами, и она очень просила оставить ее в городе в любой больнице, но ей не пошли навстречу.
– Прости Петрова. Разнарядка только по краю. Может тебе повезет, и останешься там после экзаменов, а это значит, предоставят жилье, будет, куда ехать с ребенком, – словно извиняясь, ответили ей.
Направление ей выдали в амбулаторию поселка за сто километров от города. Катя понимала, что по здешним заснеженным дорогам, она вряд ли сможет выехать за приделы поселка так же как в весеннюю распутицу, и навестить малышей. Предстояла разлука с детьми на два месяца. Заведующая оказалась на месте.
– Что ты так расстраиваешься? Ты сама видела, как живут у нас дети, как питаются, какой за ними уход. Два месяца для тебя за работой пролетят быстро, а малыши будут ждать свою маму здесь. Езжай спокойно, – успокаивала ее Сара Львовна.
Разве могла Катя предположить, что ее отъезд так резко изменит судьбу ее и ее детей.
Сара Львовна хорошо помнила свой разговор с сестрой: «Ты не можешь допустить выезд Кати, а тем более с ребенком. В нашем роду не место, для каких-то и нищенок и простолюдинок. Либо ты мне поможешь, либо на мою помощь можешь не рассчитывать и оставаться здесь навсегда. Как ты это сделаешь, меня не волнует». Это был ее шанс, и им надо было воспользоваться, уехав до приезда Кати.
Катя вернулась с практики в город после восьмого марта и прямо с автовокзала поехала в Дом малютки. На месте заведующей она увидела другую женщину.
– Простите, я к Саре Львовне, – растеряно сказала она.
– Сара Львовна здесь больше не работает, теперь я вместо нее. Что у вас за вопрос? – ответила ей незнакомка.
– Моя фамилия Петрова. У меня здесь двое детей на временном содержании, близнецы. Я могу их забрать? – спросила Катя волнуясь.
– У нас нет на содержании близнецов. Как вы говорите ваша фамилия? Петрова? Вот личные дела, – она открыла папку и внимательно посмотрела на Катю. – Покажите, Ваш паспорт, пожалуйста. – Пролистала паспорт и опять посмотрела на Катю. – Даже не знаю, как Вам это сказать.
– Что с малышами? – спросила с тревогой Катя.
– С малышами все в порядке, их месяц назад усыновили, а вот Вы умерли. – Растеряно ответила новая заведующая.
Услышав эти слова, Катя потеряла сознание. Заведующая вместе с детским врачом, приведя ее в сознание, уложили на диван и дали успокаивающего.
– Давай с самого начала и все по порядку, – попросила заведующая Катю.
Выслушав Катину историю, сделала вывод.
– Детей теперь тебе не вернуть. Основание для усыновления есть, все документы подлинные, усыновление законно, а добровольно новые родители не отдадут детей. Опять же тайна усыновления. Кто-то приложил к этому руку, и это кто-то свой. Ты представить себе не можешь, какие люди здесь замешаны. С чем ты пойдешь в суд? С жалобой на тетю, которая живет в другой стране. Тебя слушать никто не станет. А если это ни она? Смирись девочка и живи дальше, а дети еще будут.
– Как смириться? Как вообще с этим жить?
Дорога в общежитие не запомнилась, ноги сами привели ее туда. Вахтерша, взглянув на Катю, сразу почувствовала неладное и все высматривала, кого бы послать в комнату к Петровой. А Катя со слезами бросила чемодан у порога и снимала бельевую веревку, висевшую вдоль комнаты для сушки белья.
– Я не буду без вас жить, кровиночки мои, простите меня, я одна во всем виновата.
Вахтерша, увидев Ленку, прямо затрубила в голос.
– Бегом к себе, там что-то с Петровой.
– И ты меня Ося прости, не уберегла я детей. – Катя толкнула табурет.
Ленка влетела в комнату как ураган, схватила нож и резанула по веревке.
– С поломанными ногами, но живая подруга, – кричала она.
Катя загремела вниз, больно ударившись спиной.
– Дыши, родная, дыши. Молодец, дыши, – просила ее Ленка.
Катя закашлялась, а
