— Очень приятно было увидеть тебя, Стюарт, — проговорила Джо и зашагала вслед за мужем к двери. В ее голосе слышалось презрение, которое удивило Синди — обычно Джо была очень милой, со всеми любезной…
Наскоро пробормотав: «Доброй ночи, мистер Ньюман», девушка схватила со стула свою шубку и сумочку. Стюарт смотрел, как она поспешно выходит из ресторана, потом вернулся к своему приятелю за столик.
— Это кто была, Джо Диксон? — спросил Пол Брент, когда Стюарт уселся.
— Да, только теперь она миссис Джо Моррисон.
Пол приподнял одну бровь:
— Вот как? А кто та хорошенькая цыпочка, которая была с ними?
— Моя новая секретарша.
— Ты и тут успел?! — расхохотался Пол. — Красавица, но, пожалуй, чересчур юна, или у тебя изменились вкусы?
— Может быть.
— А ну-ка давай выкладывай. Она уже готова ради тебя на все или пока нет? Обычно ты с ними быстро управляешься.
— Ты забыл, что в отеле существуют строгие правила на этот счет.
— Только не говори, что, если у тебя появится возможность, ты ее упустишь — девчушка просто прелестна.
— Она — невинное дитя, приехала из какого-то захолустья. И не ест у меня из рук, потому что не из тех, кто поддается дрессировке. У нее очень высокие моральные принципы, и пока она им не изменяет.
Пол, похоже, был застигнут врасплох этим заявлением.
— Ну, ты-то наверняка с ней справишься, Стюарт. Какая разница, какие у них принципы, стоит им один раз взглянуть на тебя — и все, они падают, как созревшие яблоки, прямо в руки. Даже не знаю почему — ты ведь уродлив, как сам сатана. А что тебя останавливает, почему ты не хочешь на ней испробовать свои знаменитые чары? Обычно ты бываешь с ними проворней.
— Я заключил пари с моей экономкой.
— С кем, с Элизабет?
Стюарт кивнул:
— Я привез Синди домой, она промокла насквозь под дождем и вся дрожала от холода, знаешь, как взъерошенный воробушек, готовый в любую минуту упорхнуть от страха. Элизабет, видимо, пожалела ее и даже прочитала мне целую лекцию, и в конце концов я дал ей слово, что не стану пользоваться наивностью этой девочки и оставлю ее в покое, потому что Элизабет и так считает меня подлецом.
— И ты поклялся ей сдержать слово? — спросил Пол, крайне удивленный.
— Ну, более или менее да.
— То есть как — более или менее?
— Я пообещал ей, что не стану добиваться, чтобы девочка влюбилась в меня по-настоящему, всерьез. — Стюарт щелкнул зажигалкой, прикурил и стал наблюдать, как голубоватая струйка медленно ползет вверх, смешиваясь с целым облаком табачного дыма под потолком прокуренного зала.
— А ты и есть подлец, — ухмыльнулся Пол, — и хитрый при этом, стервец. Да, для тебя это трудная задача, боюсь, ты не потянешь.
— О чем ты болтаешь?
— Только не говори мне, что тебе не приходило в голову дать несколько уроков жизни этому юному созданию.
— Еще чего, — солгал Стюарт. — Похоже, из нее получится отличная секретарша. Мне не хочется ее терять.
— А почему бы не попробовать? Запряги старого боевого коня, который будет удерживать натиск безнадежной любви. А может, ты уже попытался приручить ее, но понял, что твоя юная секретарша не сдалась после твоего штурма? — проницательно заметил Пол.
Стюарт прищурился и не отводил от него взгляда. Потом рассмеялся:
— Да, она сопротивлялась, и похоже, я ей противен.
— Ага, вот мы и докопались до истины! И что ты намерен с этим делать?
Стюарт пожал плечами:
— Времени у меня еще много, торопиться некуда. Пока она меня устраивает как секретарша.
— Нет, не думай, что у тебя так уж много времени.
Стюарт раздавил сигарету в пепельнице.
— К чему ты клонишь?
— Бьюсь об заклад, что за месяц ты не добьешься того, чтобы она попалась на твою удочку.
— Не говори глупости.
— Нет, я не о том, что секретарша должна выполнять все прихоти босса — я имею в виду настоящую любовь, но чтобы при этом тебе не пришлось нарушать обещания, данного Элизабет. Какое у нас сегодня число? Так, двадцатое июня. Хорошо, давай договоримся — у тебя есть месяц. До двадцатого июля ты должен завоевать свою благопристойную секретаршу из захолустья. Согласен?
— Знаешь, мне всегда казалось, что самый распоследний подлец в городе — это я, но ты меня обскакал, Брент. Сколько ты ставишь? — В глазах Стюарта появился стальной жестокий блеск — такой взгляд бывает у людей, для которых ничто не свято.
— Сорок долларов.
— Ты что, смеешься? Этого мне и на сигареты не хватит. Задачка-то не из легких — гораздо, кстати, труднее, чем кажется на первый взгляд.
— Ладно, ставлю голову оленя — помнишь, того самого, с двенадцатью отростками на рогах, — тебе всегда хотелось ее заполучить.
Стюарт помолчал, с отвращением глядя на своего приятеля.
— Ах ты, мошенник… Ты мне обещаешь эту голову с тех самых пор, как подстрелил оленя, а теперь предлагаешь безнадежное пари.
— Ну почему безнадежное, Ньюман? Да, правда, я обещал подарить ее тебе, но потом передумал. Я знал, что если оставлю ее пока у себя, то когда-нибудь с ее помощью смогу выманить у тебя что-нибудь ценное. А если ты проиграешь, то она так у меня и останется, не забывай об этом. Даю тебе шанс. Конечно, оленя подстрелил я, но я-то знаю, как ты мечтаешь украсить его рогами свое ковбойское логово!
Стюарт презрительно свистнул сквозь зубы.
— Ну что, договорились?
— Договорились. А если я все-таки проиграю тебе пари, то мы вместе поедем охотиться и не вернемся до тех пор, пока не подстрелим оленя с такими же двенадцатью отростками на рогах, даже если для этого нам придется прочесать вдоль и поперек Северный и Южный острова. Согласен? — Стюарт встал.
Пол издал радостный вопль, тоже поднялся и, зажав в зубах сигарету, достал из заднего кармана брюк бумажник. Он бросил на стол несколько купюр и похлопал Стюарта по спине.
— Еще как согласен! Я готов хоть всю жизнь просидеть в засаде, выслеживая оленей. Ты только представь себе — ловить рыбу, охотиться, жить на природе всю оставшуюся жизнь. Жарить на костре рыбу и диких кабанов, ночевать в охотничьих домиках, выслеживать добычу по берегам реки Вангануй, лазить по горам… Нет, ты только представь себе это, Ньюман, только представь!
— Да, приятель, представляю. Но не очень на это рассчитывай. Я намерен выиграть пари.
Пол покачал головой:
— Я ни на что не рассчитываю, дружище, ни на что, даже на твою победу.
В понедельник в половине шестого вечера шел проливной дождь, он лил из нависших над землей черных туч, и ветер хлестал со всех сторон прохожих, как беспомощные тряпичные куклы. Синди задержалась на работе чуть дольше, чем обычно, чтобы сменить туфли на непромокаемые боты, натянуть плащ и убрать волосы под непромокаемый колпак, и из-за этого опоздала на автобус.
