Девон почувствовала, что двое мужчин, большой и маленький, того и гляди заключат против нее союз.
— фу-у-у! — повторил Джонни, довольно повизгивая.
Девон вздохнула. Это самое «фу» теперь на несколько дней станет любимым словечком Джонни. Что ж, могло быть и хуже, философски подумала она. Месяц назад, когда ей пришлось вызвать водопроводчика, Джонни услышал, как тот ругается и несколько дней радостно повторял новое слово всем и каждому.
Но вскоре этот инцидент покажется мелочью, можно представить, какой поднимется шум, когда станет известно, что она — не мать Джонни! Несколько человек, правда, об этом уже знают: педиатр, директриса детского сада...
— Я люблю на завтрак яичницу с беконом.
— Нет, нет! — Джонни радостно подпрыгнул в своем высоком стульчике в знак согласия.
— «Нет» у него означает «да», — пояснила Девон для Паркера, — и еще много других слов.
В основном Джонни говорил «нет», когда догадывался, что то, чего он хочет, ему не разрешается.
— Значит, он меня поддерживает, — заключил Паркер.
— Имей в виду, вероятнее всего он не будет есть яичницу, — предупредила Девон.
— Зато я буду.
Она вздохнула с видом великомученицы.
— Паркер, от тебя одни хлопоты! У меня все равно нет ни яиц, ни бекона, — солгала она.
— А, так у тебя сегодня день покупок? Девон пренебрежительно фыркнула.
— Уж не хочешь ли ты пойти вместо меня в магазин?
Сделав вид, что не заметил ее сарказма, Паркер невинно уточнил:
— Нет, я хотел попросить тебя купить заодно бритвенный станок, а то я становлюсь похожим на пирата. — Он потер небритый подбородок. — Я поискал в твоем шкафчике в ванной, но не нашел.
Темная щетина и впрямь придавала его лицу нечто пиратское, пугающее, но отнюдь не делала менее привлекательным. Девон кисло подумала, что некоторым женщинам эта небритость даже нравится, а кое-кому, тем, кто забыл всякий стыд, непременно захочется узнать, что они почувствуют, если колючая щетина коснется чувствительных мест на теле, например, грудей... На щеках Девон проступили два красных пятна. Она с преувеличенным недовольством посмотрела на щетину Паркера.
— Мог бы не утруждать себя поисками, а просто спросить у меня. Между прочим, мне не нравится, когда роются в моих вещах.
— Ладно, не кипятись, я могу потерпеть до дому. — Паркер виновато улыбнулся. — Я просто хотел помочь тебе дельным советом.
— Когда ты в таком настроении, от тебя столько же помощи, сколько от занозы под ногтем! — в сердцах выпалила Девон.
— Ты злишься, потому что напряжена и еще немного страдаешь от похмелья.
Первую часть фразы Девон пропустила, а за вторую ухватилась.
— А кто в этом виноват? Я не пью одна.
— Похвально, я тоже некоторыми вещами не занимаюсь в одиночку, — невинно заметил Паркер.
Невинность его тона не обманула Девон, она решила, что безопаснее будет не развивать эту тему дальше и сделать вид, будто не догадывается о скрытом подтексте его слов. Вот только румянец не желал сходить с ее щек.
— Но питье вина, — продолжал между тем Паркер, — не одно из них. Может, я приготовлю для нас завтрак?
— Во-первых, я не голодна, а во-вторых, не припоминаю, что приглашала тебя остаться завтракать.
— Я думал, ты просто забыла.
— Нет, это не забывчивость, а грубый, преднамеренный отказ.
Но Паркера ее отпор не обескуражил.
— Должна же ты когда-то есть. — Он окинул критическим взглядом ее стройную фигурку. — Ты слишком худенькая.
— К счастью, красота — дело вкуса.
— Возможно, все это к лучшему. Я имею в виду не твою фигуру, а то, что мужчин может отпугнуть перспектива, получить в придачу к женщине чужого ребенка.
Девон презрительно поморщилась.
— Тебе виднее, но мне такие мужчины не нужны! Я вообще прекрасно обхожусь без мужчин.
С такими губами, словно самой природой созданными для поцелуев? Как-то не верится, подумал Паркер.
— Не это ли отпугнуло твоего аптекаря?
— В последний раз повторяю: аптекарь вовсе не был «моим». Мы расстались совсем не поэтому.
Генри никак не мог поверить, что она отказывается выйти за него замуж, Девон пришлось сказать ему правду о Джонни, после этого кавалера как ветром сдуло.
— Он узнал, что ты храпишь?
В глазах Девон что-то блеснуло, и она быстро опустила ресницы. Что сказал бы Паркер, если бы узнал правду? Смутился? Стал бы ее жалеть? Нет уж, жалость ей не нужна! Девон глубоко вздохнула и вызывающе задрала подбородок. Жизнь порой бывает жестокой и несправедливой, но это не повод упиваться жалостью к себе.
— Я не храплю.
Паркер хмыкнул и, не вставая с места, ногой открыл дверцу холодильника и обратился к Джонни:
— Что ты думаешь, приятель? Бекон и, если мне не изменяет зрение, целая дюжина яиц! Наверное, Девон просто забыла.
Девон с досады громко захлопнула дверцу кухонного шкафа, но это не помогло.
— Единственное, о чем я забыла, — заявила она, — это, каким ты можешь быть толстокожим и несносным!
— Но ведь ты по мне скучала, когда меня не было, правда?
Не задумываясь о последствиях, Девон ответила честно:
— Как ни странно — да.
Паркер быстро повернулся к ней и успел заметить на ее лице изумление. Девон попыталась загладить оплошность:
— Это лишний раз доказывает, как сильно я истосковалась по обществу взрослых.
Поздно.
— Я тоже по тебе скучал. Девон.
В синих глазах Девон появилась настороженность. Молчание затягивалось. Наконец не выдержав, она пробурчала:
— Тебе, наверное, не хватало кого-то, кто тобой командовал бы.
— Немного найдется людей, с которыми можно позволить себе быть самим собой.
— Ты хочешь сказать, мало кто готов простить тебе грубость и вообще несносное поведение?
— Да, я жуткий тип, — с готовностью согласился Паркер.
Девон удалось сдержать улыбку, но это было нелегко.
Паркер с аппетитом уплел яичницу с беконом, которую Девон скрепя сердце все-таки согласилась приготовить, и даже скормил несколько ложек Джонни, когда к дому подъехала сверкающая красная машина.
— Господи, это они! — ахнула Девон. — Слишком рано. Что делать?..
Паркер с непроницаемым видом несколько секунд наблюдал за ее суматошными метаниями, потом бесстрастно предложил:
— А не захлопнуть ли дверь у них перед носом?
— Если не можешь посоветовать ничего дельного, — прошипела Девон, — лучше молчи. В доме жуткий кавардак!
Паркер так не считал, да и не думал, что это важно, но он знал, что женщины придают непомерное значение тому, чтобы вокруг не было ни пылинки.
— Дом сойдет и таким, а вот тебе не мешало бы привести себя в порядок, — сказал он с безжалостной откровенностью. — Дай-ка я тебе помогу.
