Он сжал рулевое колесо и резко повернул вправо, на подъездную дорогу к дому. Из-под колес послышался знакомый хруст гравия. Выключив двигатель и выбравшись из кабины, Майк повторил себе, что для настороженности в отношениях с Норой нет никаких оснований. Она выразилась совершенно ясно: исполнение задачи возлагается не на него.
Это его устраивает. Вот и отлично.
Он сбросил шляпу, покрутил вокруг пальца прядь волос и остановился у окна кухни.
За окном две головы склонились друг к другу: Нора и Эмили у кухонной тумбочки весело смеялись и лепили печенье. Вот дочь Майка вскинула голову, взглянула на Нору и – черт возьми! – буквально засияла. Ее личико засветилось изнутри, глаза загорелись восторгом, и ямочки на щеках сделались глубже. Выражение лица девочки можно было охарактеризовать одним словом: обожание. Ясно, она нашла в Норе своего кумира.
Майк не успел решить для себя, хорошо это или плохо, – Эмили заметила его в окне, радостно закричала, а потом спрыгнула с табуретки и побежала к двери. Майк успел к входу почти одновременно с дочкой, а она уже через две секунды распахнула дверь и обхватила отца руками. Майк подхватил ее, усадил на своей руке, и она прильнула к нему как зверек, маленькие ручки обвились вокруг шеи Майка, крепко ее сжимая. Как это бывало всегда, сердце у Майка мгновенно растаяло. Он держал на руках весь свой мир и не забывал благодарить каких угодно богов за то, что они послали ему этого ребенка. Эмили для него – все на свете.
– Папа, я испекла!
Она отклонила голову, посмотрела на него и подарила ему такую улыбку, от которой он неизменно превращался в ком мягкой глины, из которой Эмили могла лепить все, что ей заблагорассудится.
– Да? Испекла?
Девочка закивала так яростно, что косички у нее на голове запрыгали.
– Я испекла печенье. – Она повернулась к женщине, которая хлопотала возле тумбочки. – Нора мне помогала, но я все-все делала.
Не успел Майк заговорить, как услышал голос Норы:
– Эмили сказала, что ты не разрешаешь ей готовить, но я подумала, что один раз – ничего страшного, ты поймешь...
Майк махнул рукой, прерывая Нору. Похоже, она предупреждает его, что не стоит приходить в ярость. Как будто он может отыграться на ребенке за решение, которое принял взрослый! Неужто она считает его в такой степени ничтожеством? Да если бы он и хотел рассердиться, он не смог бы, глядя на счастливое лицо Эмили. Она так горда своим достижением!..
– Папа, хочешь попробовать?
Майк оторвал взгляд от Норы и взглянул в глаза, так похожие на его собственные.
– Безумно. – Он опустил Эмили на пол и слегка подтолкнул в спину. – Выбери мне получше.
– Я тебе принесу самое лучшее! – пообещала девочка и опрометью кинулась к остывающему противню.
Воспользовавшись случаем, Нора нерешительно подошла к Майку.
– Спасибо, что не сердишься, не портишь ей праздник.
– Тебе пора бы знать, что я не людоед.
– А я этого не говорила, – возразила Нора, – просто Эмили сказала, что ты не хочешь, чтобы она готовила, и...
Майк повесил шляпу на крючок и засунул руки в карманы джинсов.
– Все дело в том, что Донна – никудышная хозяйка, однажды она спалила кухню, когда забыла снять сковородку с плиты.
– Ого!
– Вот именно.
– А что ты скажешь, если мы с Эмили будем что-нибудь вместе печь время от времени?
Время от времени? То есть сегодня – не единственный визит? Глаза у Майка сузились.
– Ты собираешься часто здесь бывать?
– Во всяком случае, пока мы не решим мою проблему. – Нора вполглаза следила за Эмили, которая тщательно перебирала печенье. – Как ты считаешь, сколько времени нам понадобится?
Сколько потребуется времени, чтобы найти подходящего мужчину для Норы Бейли?
Он уже начинал подозревать, что эта задача окажется непосильной.
Но вот Эмили с двумя печеньями уже рядом. Она протягивает по одному им обоим.
– Попробуй, папа.
Нора взяла печенье и откусила кусочек. А Майк смотрел на ее рот. Когда Нора слизнула шоколад с нижней губы, он почувствовал мучительную боль.
– Папа, ты не голодный? – спросила Эмили.
– Еще какой голодный, – решительно ответил он.
Но ему нужно не печенье. Нора бросила на него понимающий взгляд, чуть заметно улыбнулась и отошла в дальний угол кухни. Он не мог не заметить движения ее ягодиц и подумал, что такие тесные джинсы, пожалуй, следует запретить.
Он положил печенье в рот и принялся мстительно жевать. Эмили была на седьмом небе от счастья, но голод Майка не проходил. Сейчас его внутренний голод не утолило бы все шоколадное печенье мира.
В течение следующих двух недель Нора проводила на ранчо едва ли не столько же времени, сколько у себя в кондитерской. Она по-прежнему вставала до рассвета, чтобы изготовить выпечку, но почти ежедневно во второй половине дня уже ехала на ранчо Феллона. И всякий раз закрывала кондитерскую чуть раньше. Да, если так будет продолжаться, скоро она будет закрываться на весь день, едва обслужив утренних покупателей.
И, похоже, она ничего не может с этим поделать. Конечно, все началось с идеи о том, чтобы Майк помог ей найти мужчину, но теперь за всем происходящим стоит гораздо больше. Она по-настоящему ждет встречи с Эмили. Эта девочка заняла в сердце Норы уголок, о котором она и не подозревала, что он пустует. Эмили изголодалась по материнской любви и с жадностью впитывала всякое проявление внимания и нежности со стороны Норы, платя ей вдесятеро.
Майк – иное дело. Нора облокотилась на выбеленный забор, окружающий загон, в центре которого стоял Майк. В одной руке он держал длинную уздечку, контролируя бег великолепного коня. Конь потряхивал головой, как бы желая избавиться от узды.
Майк уверенными фразами успокаивал животное. Действовал, разумеется, не смысл, а интонация, тембр голоса, которые почти гипнотизировали на коня... и Нору. Ее взгляд был прикован к Майку, медленно перемещавшемуся по загону. На нем – выцветшая синяя рабочая блуза, на спине – пятна пота, джинсы покрыты глубоко въевшейся грязью. Грязь и на сапогах, а шляпа надвинута на глаза так низко, что Норе они даже не видны. Да и к чему ей их видеть? Ей слишком хорошо известна сила их прямого взгляда.
Разве вот уже почти неделю не снятся ей эти глаза? У нее пересохло во рту, а внутри что-то перевернулось, что-то горькое, темное, жаркое наполнило каждую клеточку тела, взывающего о милосердии.
Пытка, в самом прямом смысле этого слова. Но этой пытке она ежедневно подвергает себя по доброй воле. Она вошла у Норы в привычку, порой Нора даже предвкушает ее. Предвкушает, как будет стоять у забора, смотреть, как Майк уверенно и твердо управляется с животными... Что ж, захватывающее зрелище.
